Курт фон Типпельскирх "История второй мировой войны" (Бонн, 1954 г.)
Глава VIII (начало)БОРЬБА ЗА
ПОДСТУПЫ К ГЕРМАНИИ И ЯПОНИИ
1.ЗАХВАТ
СИЦИЛИИ
С военной точки зрения высадка в Сицилии, если рассматривать ее в общем плане, была компромиссным решением, обусловленным соображениями политического характера. Операция по захвату континентальной части Италии,которую впоследствии все-таки провели, оказалась бы подготовленной гораздо больше, если бы союзники решились захватить Сардинию и Корсику. Эти острова явились бы в высшей степени удобными базами, с которых союзники смогли бы эффективно поддерживать военно-морскими и военно-воздушными силами высадку своих десантов на западном побережье Средней и Северной Италии. Немецкие и, возможно, итальянские войска пришлось бы распылить на широком пространстве, чтобы иметь возможность защищать довольно протяженное побережье; тем самым союзникам был бы облегчен захват полуострова юга, который в противном случае потребовал бы большой затраты времени и сил. Такое решение, однако, не было принято, так как высадка на острова Сардинию и Корсику могла быть поддержана лишь с авианосцев и, следовательно, по мнению союзников, недостаточно эффективно; главным же образом, пожалуй, потому, что расхождение в точках зрения американцев и англичан было гораздо глубже, чем это следует из их собственных признаний.
С момента окончания боев в Тунисе 12 мая до высадки союзников в Сицилии 10 июля прошло целых два месяца. Такой необычайно продолжительный срок может быть объяснен лишь чрезмерной осторожностью союзников. Дело в том, что быстрое, без достаточной подготовки нападение представлялось невозможным, так как обороноспособность острова оценивалась весьма высоко. Без предварительного полного подавления вражеской авиации союзники опасались больших потерь, прежде всего во флоте. Но даже в случае успешной высадки, если она не будет проведена на широком фронте и крупными силами, операция могла окончиться неудачно, хотя на острове находились всего две немецкие дивизии, а итальянцы лишь в отдельных случаях были способны оказать упорное сопротивление.
Итак, нападение относительно небольшими силами снималось с повестки дня. Для крупной же десантной операции требовалась техническая подготовка, связанная с большой потерей времени. Разработка плана операции началась в феврале, однако его согласование встретило ряд трудностей и сильно затянулось. Очень предусмотрительный, если не сказать слишком осторожный Монтгомери в апреле категорически отклонил первоначальный план Эйзенхауэра высадиться одной английской армией в юго-восточной части Сицилии, а одной американской армией—на северо-западной оконечности этого острова. Монтгомери хотел иметь локтевую связь с американцами. В результате было решено предпринять высадку в юго-восточной части.
Затруднения чисто технического порядка, связанные с переброской по морю двух армий в составе первоначально семи дивизий и танковых частей, были также весьма значительными. Понадобилось большое количество транспортов для переброски войск. Одна только разработка планов погрузки представляла собой довольно сложную и трудоемкую работу, так как в Сицилии в гораздо большей степени, чем в Северной Африке, нужно было учитывать необходимость строгого порядка высадки снабженных всем необходимым войск, поскольку здесь приходилось иметь дело с подготовленным к обороне противником. Недоставало также и опыта проведения высадки на открытом побережье. Число транспортных средств было все еще ограничено. Пока не закончились бои в районе Туниса, оставалось неясным, какие части и соединения могли быть использованы без основательного пополнения. Весьма необходимой для осуществления этой новой задачи представлялась и основательная специальная подготовка войск. Чтобы наверняка располагать достаточно боеспособными частями, кроме дивизий в Тунисе, были подготовлены части в Соединенных Штатах, Англии и Египте, которые впоследствии были переброшены в Сицилию морским путем.
Союзники создали простую и удобную организацию командования. Главнокомандующим всеми сухопутными, военно-морскими и военно-воздушными силами стал генерал Эйзенхауэр. Его заместителем был английский генерал Александер, который возглавил сухопутные силы, состоявшие из 8-й английской армии под командованием Монтгомери и 7-й американской армии под командованием Паттона. Во главе объединенных военно-морских сил стал английский адмирал Каннингхэм, авиацией союзников командовал английский генерал Теддер—ярый сторонник жестокой, разрушительной воздушной войны.
План союзников предусматривал высадку 8-й английской армии 10 июля в районе между Сиракузами и южно-восточной оконечностью Сицилии. В первом эшелоне находились четыре дивизии. Воздушно-десантные части должны были накануне овладеть аэродромом в Сиракузах, а также захватить мост южнее Сиракуз, чтобы использовать его для продвижения высадившихся войск. Три пехотные дивизии и одно танковое соединение 7-й американской армии высаживались в заливе Джела у населенных пунктов Джела и Ликата. В этом районе воздушно-десантные войска должны были захватить аэродром севернее Джелы. Решающее значение придавалось скорейшему захвату всех имеющихся в Южной Сицилии аэродромов, с тем чтобы полностью парализовать авиацию противника и иметь возможность своевременно воздействовать своей авиацией на районы Мессины и Реджо-ди-Калабрия. После того как обе армии соединятся в районе Рагузы и будет создан общий плацдарм, союзники намеревались, продвигаясь по обе стороны Этны, как можно скорее осуществить захват восточной части острова. Справедливо считали, что гористый характер острова очень сильно затруднит быстрое продвижение войск, потому что моторизованные соединения вынуждены будут передвигаться только по немногочисленным узким и извилистым горным дорогам. Для осуществления и поддержки высадки союзники сосредоточили 280 военных кораблей, 320 торговых судов, 900 крупных и 1225 мелких десантных судов. 3680 истребителей и бомбардировщиков должны были прикрыть район высадки с воздуха и поддерживать проведение операции.
В качестве особого мероприятия, которое должно было предшествовать началу основной операции, предусматривался захват острова Пантеллерии. Этот небольшой скалистый остров, запирающий Сицилийский пролив, был превращен в удобный для обороны опорный пункт. Пантеллерия—вулканического происхождения; она поднимается на 850 м над уровнем моря и вследствие обрывистого скалистого побережья очень неудобна для высадки десантов. Гарнизон острова насчитывал 12 тыс. человек и состоял в основном из частей итальянской милиции. В это число входило также несколько сот немцев, использовавшихся преимущественно для обслуживания зенитной артиллерии. Союзное командование сочло необходимым начиная с 30 мая подвергнуть этот казавшийся неприступным остров почти беспрерывным воздушным налетам, в ходе которых было сброшено в общей сложности свыше 6 тыс. т бомб. 7 июня итальянский комендант отклонил требование сдать остров, но когда четыре дня спустя к острову подошло соединение кораблей в составе 5 крейсеров и 3 эскадренных миноносцев, над ним был поднят белый флаг. Сдачу острова объяснили нехваткой воды, хотя позже выяснилось, что гарнизон располагал ею в достаточном количестве. Из 45 береговых батарей лишь две вышли из строя в результате непрерывных налетов; потери гарнизона, укрывавшегося в расщелинах скал, были минимальными.
Поведение итальянцев на Пантеллерии показывало союзникам, на какое слабое сопротивление они могли рассчитывать и на Сицилии, пока не столкнулись бы с немецкими частями. Тем не менее они строго придерживались своего плана, заключавшегося в самой тщательной подготовке десантной операции посредством воздушных налетов, начавшихся 18 мая и продолжавшихся 52 дня вплоть до момента высадки. Объектами налетов являлись прежде всего аэродромы и самолеты на них, а также порты континентальной части страны, через которые могло осуществляться снабжение острова, то есть Неаполь, Ливорно и Специя. Одновременно этими налетами союзники со всей наглядностью демонстрировали итальянцам, каким разрушениям подвергнется их страна, если они попытаются продолжать борьбу.
Обороной острова руководил командующий 6-й итальянской армией генерал Гуццони. Он располагал четырьмя дивизиями этой армии, из которых лишь одна была моторизованной, и шестью дивизиями береговой обороны. Кроме того, в его распоряжение были переданы две немецкие дивизии— 15-я гренадерская моторизованная дивизия и дивизия «Герман Геринг». Итальянские дивизии береговой обороны обороняли очень протяженные участки побережья, более чем по 100 км каждый. Эти дивизии были «стационарными» и имели на вооружении лишь легкое оружие. Их способность к сопротивлению была чрезвычайно низка, а слабые проволочные заграждения 1С несколько лотов, конечно, не могли существенно ее повысить. Береговая артиллерия располагалась на значительном удалении от берега, чтобы не подвергаться воздействию флота противника. Несколько лучшей оценки заслуживали три итальянские пехотные дивизии. Самой же боеспособной была единственная моторизованная дивизия «Ливорно».Дивизия «Герман Геринг» имела в своем составе лишь два пехотных батальона, но зато была очень хорошо оснащена тяжелым оружием, 15-я гренадерская моторизованная дивизия не располагала достаточным количеством Собственных автотранспортных средств и при передвижении нуждалась в транспорте для подвоза. Мощная зенитная артиллерия прикрывала Мессинский пролив. Ее подвижные части могли использоваться как для целей ПВО, так и в наземных боях. Германское командование при штабе этой итальянской армии представлял немецкий генерал, не располагавший, однако, командными полномочиями: итальянцы не согласились, чтобы командование на острове было немецким.
В конце дня 9 июля в воздух поднялись 400 транспортных самолетов И 170 планеров с задачей доставить воздушно-десантные войска в районы намеченных целей. Однако действия этих войск имели лишь ограниченный успех. Недостаточная натренированность, а также сильный шторм, временно поставивший под вопрос даже намеченную на следующее утро высадку, привели К тому, что планеры в ряде случаев были отцеплены от буксировавших их самолетов слишком рано и упали в море, а парашютные десанты приземлились на значительном удалении от намеченных объектов и оказались разбросанными на обширном пространстве. На острове было не совсем спокойно; в общем, эти мероприятия существенно не облегчили высадку.
Впрочем, в этом и не было необходимости. На следующий день под мощным огнем с кораблей и непрерывными ударами авиации итальянские береговые части стали оставлять свои позиции; они бежали вглубь острова или сдавались высаживавшимся войскам союзников. Напрасно Муссолини всего за несколько недель до этого в речи, произнесенной в Большом фашистском совете, апеллировал к воле народа к сопротивлению и требовал от армии атаковать войска противника в момент высадки или, в случае их продвижения вглубь острова, ввести в бой резервы и уничтожить врага до последнего человека. Дивизии 7-й американской армии лишь кое-где натолкнулись на незначительное сопротивление, а 8-я английская армия высадилась почти беспрепятственно. Несколько аэродромов, выведенных из строя союзной авиацией, были быстро обеспечены временными взлетно-посадочными полосами при помощи доставленных вместе с войсками технических средств.
Вблизи районов высадки американцев находилась в готовности к обороне лишь одна дивизия «Герман Геринг», имевшая в своем составе очень мало пехоты. С трудом пройдя своими «Тиграми» по узким улицам нескольких деревень, она совместно с итальянской мотодивизией утром 11 июля атаковала высадившихся в районе Джелы американцев и в отдельных пунктах даже вынудила их вернуться на суда. Затем она повернула на восток, чтобы нанести удар по противнику, продвигавшемуся в направлении аэродрома Комизо, однако добиться здесь успеха ей не удалось. Тем не менее она достигла многого. Сбросить в море противника, высадившегося на фронте свыше 150 км, разумеется, было ей не под силу. Но быстрое появление немецких частей послужило предостережением для противника, вынудив его к осторожным действиям, и в этом смысле цель была достигнута полностью.
После того как командующему 6-й итальянской армией стало известно, здо союзники ограничились высадкой лишь в юго-восточной части острова, он сконцентрировал рассредоточенные по острову резервы в угрожаемом районе. Находившаяся в северо-западной части острова 15-я гренадерская моторизованная дивизия получила задачу выйти в район Каникатти, Кальта-ниссетта и воспрепятствовать продвижению американцев из Ликаты в северном направлении. Ее упорное сопротивление в значительной мере способствовало тому, что американцам не удалось продвинуться в северном направлении, имевшем решающее значение для всей обороны острова. Приходится удивляться, что американцы не предприняли ни одной серьезной попытки осуществить своими дивизиями в тактическом взаимодействии с 8-й английской армией наступление в восточной части острова. В течение трех последующих недель они широкими охватывающими маневрами осуществляли захват всей западной части острова и ликвидировали рассредоточенные там итальянские части береговой обороны. В решающих боях с немецкими частями до конца июля, то есть до выхода в район Никозии и Сан-Стефано, они не участвовали совершенно.
В эти же недели 8-й английской армии пришлось выдержать тяжелое, кровопролитное сражение против постепенно возросших вдвое сил немцев и нескольких пока еще только оборонявшихся итальянских соединений. В первые три дня Монтгомери ограничился укреплением и расширением плацдарма. На восточном побережье он занял Сиракузы и затем западнее, в районе Рагузы, установил предусмотренную планом непосредственную связь с американской армией.' Так как для переброски транспортных средств в район боевых действий понадобилось несколько дней, английской пехоте пришлось осуществлять все передвижения под палящим июльским солнцем пешком, и вскоре войска сильно устали.
Если силы немецко-итальянских войск были и недостаточны для организации серьезного контрудара, то они все-таки хорошо использовали представившуюся им паузу, чтобы создать предпосылки для последующей успешной обороны. Прежде всего немецко-итальянское командование намеревалось воспретить противнику использовать те немногочисленные дороги, которые имелись на острове. На правый фланг 15-й гренадерской моторизованной дивизии, оборонявшейся в районе Кальтаниссетты, были переброшены две итальянские дивизии, которые до этого оказали довольно эффективную помощь в задержке продвижения американцев. Дивизия «Герман Геринг» была сосредоточена в районе Кальтаджироне, Виццини. Попытка закрыть разрыв между этими немецкими дивизиями двумя другими итальянскими дивизиями успеха не имела, так как последние оказались совершенно небоеспособными. Вскоре после высадки началось массовое дезертирство из итальянских частей. Солдаты, набранные для пополнения этих частей главным образом в Сицилии, просто уходили домой. Из итальянцев же родом из континентальной части страны образовался поток беженцев, хлынувший в направлении Мессины, где эта стихийная масса, часто силой, захватывала транспортные средства для переправы через пролив.
Вплоть до 13 июля со стороны англичан все еще не отмечалось сколько-нибудь серьезного давления, и 15-й гренадерской моторизованной дивизии удавалось отражать все атаки американцев восточнее Кальтаниссетты. К тому же в район между немецкими дивизиями был выброшен полк 1-й немецкой парашютной дивизии. Все это привело к тому, что положение обороняющихся несколько улучшилось. Правда, парашютисты частично были выброшены гораздо южнее и оказались на территории, занятой противником, но им удалось пробиться к своим войскам. В конце концов они вместе с другим полком своей дивизии составили крайне необходимое для дивизии «Герман Геринг» подкрепление в живой силе.
Командование 8-й английской армии рассчитывало после завершения высадки и сосредоточения своих сил быстро продвинуться в северном направлении. Оно намеревалось одним армейским корпусом наступать восточнее Этны вдоль побережья, а второй армейский корпус бросить западнее Этны через Леонфорте, с тем чтобы обоими корпусами как можно скорее выйти к Мессине. Однако уже южнее реки Диттайно в районе Лентини и Виццини англичане встретили сильную немецкую оборону. Осуществление прорыва на Катанию командование армии пыталось облегчить высадкой воздушного десанта в ночь с 13 на 14 июля в районе моста через реку Симето южнее Катаньи. На этот раз десант был выброшен удачно, хотя решающего значения не имел, так как высадившиеся английские парашютисты были зажаты на небольшом клочке земли и лишь с трудом могли держаться. Целую неделю 13-й английский корпус безуспешно пытался сначала одной, затем двумя дивизиями осуществить прорыв на Катанию через реку Симето в нижнем ее течении. 21 июля командование армии вынуждено было принять решение перейти на восточном фланге к обороне. Тем временем немецкие войска получили новое желанное подкрепление—29-ю гренадерскую моторизованную дивизию. Прибыл также штаб 14-го танкового корпуса во главе с генералом Хубе, формально подчинявшийся командованию 6-й итальянской армии, а практически возглавивший руководство всеми боевыми действиями.Фронт постепенно стабилизировался на рубеже Сан-Стефано, Никозия, Леонфорте, Алжира, Катанья. 29-я гренадерская моторизованная дивизия заняла оборону на северном фланге,центр обороняла 15-я гренадерская моторизованная дивизия, район Катании—дивизия «Герман Геринг». В оборону было вкраплено несколько итальянских частей. Вторая полоса обороны, проходившая от Сан-Фрателло через Троину на Ачиреале, была заблаговременно подготовлена, насколько этому позволяли имевшиеся силы. Гористая местность существенно облегчала организацию обороны даже без тщательного укрепления позиций.
В этом и пришлось убедиться 30-му английскому корпусу, который наступал в обход Этны с Запада. Главный удар этот корпус наносил в районе Алжира, Леонфорте, где он в течение 20 и 21 июля безуспешно пытался оттеснить немецкие войска, чтобы затем охватить их с запада. Монтгомери, прежде чем приступить к решающим действиям, вынужден был перебросить еще одну дивизию из Туниса и дождаться подхода американцев. Однако атаки местного характера, предпринимавшиеся 30-м армейским корпусом, переросли в тяжелые бои за немецкие позиции на юго-западном склоне Этны. В ожесточенных боях англичанам постепенно удалось, используя огромное превосходство в технике и непрерывное воздействие авиации, оттеснить немецкие войска на вторую полосу обороны, проходившую здесь в районе Адрано.
Лишь после того как 7-я американская армия, не встречая почти никакого сопротивления, вышла к Никозии и Сан-Стефано, давление обеих армий стало настолько серьезным, что опасавшееся окружения немецкое командование вынуждено было подумать об отходе. Американцы предприняли на побережье ряд маневров, заключавшихся в том, что они с помощью флота всякий раз высаживались в тылу немецких позиций; благодаря этому им удавалось сравнительно быстро продвигаться вперед. Натиск союзников на западных склонах Этны также усилился. 6 августа американцы захватили Троину, Однако войска, наступавшие на внутренних флангах обеих союзных армий,
.Лишь 13 августа соединились в Рандаццо на северном склоне вулкана. Тем временем Катания давно уже пала, но продвинуться вдоль побережья дальше Дчиреале англичанам не удалось. Когда важный путь отхода немецких войск— прибрежное шоссе—оказался под угрозой наступавшего с запада противника, немцы отошли в район Таормины, которая, в свою очередь, была оставлена 14 августа. Таким образом, теперь весь массив Этны оказался в руках противника.
Чтобы избежать такого же финала, как в Тунисе, и спасти как можно больше сил и средств для последующих боев, командование немецкого танкового корпуса осуществило искусный отход, в ходе которого умело и последовательно разрушались все идущие вдоль побережья прекрасно оборудованные дороги; благодаря этому немецким войскам постоянно удавалось отрываться от преследовавшего их противника и в Мессине переправлять свои силы на континент. 17 августа американцы вступили в Мессину. Тем временем все четыре немецкие дивизии почти со всей техникой переправились через пролив. В ходе 38-дневного сражения они, невзирая на огромное превосходство противника в воздухе и его полное господство на море, а также несмотря на последовавшее вскоре прекращение всякой помощи с итальянской стороны, смогли задержать две вражеские армии до тех пор, пока в Италии не было собрано достаточного количества немецких войск, чтобы помешать высадке союзников на Апеннинский полуостров. Этот выигрыш времени был тем более важным, что внутриполитическая обстановка в Италии к тому моменту коренным образом изменилась.
2. НИЗВЕРЖЕНИЕ МУССОЛИНИ И ПЕРЕХОД ИТАЛИИ НА СТОРОНУ СОЮЗНИКОВ
Итальянский народ устал от войны. В течение трех лет его солдаты сражались с противником, к которому они никогда прежде не испытывали никакой вражды. Действия диктатора, бросившего свою армию против разгромленной Франции, привели к тому, что совершенно неподготовленная ни морально, ни экономически страна оказалась втянутой во вторую мировую войну. Итальянские войска лишь терпели поражения и несли потери. Не прошло и года с начала войны, как были потеряны колонии в Центральной Африке. Авантюра в Греции благополучно завершилась лишь благодаря помощи немцев. Власть на Балканах не радовала Италию, ибо она опиралась на силу итальянского оружия, к тому же было очень трудно управлять враждебно настроенными славянами и греками. Далекая Россия уже поглотила одну армию в составе десяти дивизий. Северную Африку не удалось удержать дажес помощью немцев. Большая часть торгового флота лежала на дне Средиземного моря. С начала июля враг находился в Сицилии, и становилось очевидным, что немецкие союзники, несмотря на все их заверения, были не в состоянии предотвратить вторжение англосаксов в «европейскую крепость». Приходилось опасаться, что могучий противник в недалеком будущем сможет высадиться на Апеннинском полуострове. Еще с осени 1942 г. английская авиация стала совершать систематические налеты на предприятия итальянской тяжелой промышленности в треугольнике Генуя, Турин, Милан, осуществляя их почти безнаказанно: недостаток зенитной артиллерии и истребителей не позволял итальянцам организовать сильную противовоздушную оборону.
Порты Южной Италии превратились в развалины, железнодорожная сеть была разрушена почти беспрерывными налетами. 16 июля Рузвельт и Черчилль в совместном послании призвали итальянский народ в интересах сохранения его достоинства и благополучия использовать момент и решить, будут ли его сыны умирать за Муссолини и Гитлера или же жить на благо Италии и цивилизации. Вряд ли, однако, была необходимость в таком призыве, чтобы убедить итальянцев в проигрыше войны. И если война все-таки продолжалась, то это лишь означало, что полуостров приносился в жертву в качестве предполья Германии.
Так думали не только близко стоявшие к королевскому дому консервативные круги и выжидавшая пока обессиленная либеральная и социалистическая оппозиция. Эта идея нашла распространение даже среди многочисленных и некогда ближайших сподвижников Муссолини. Итальянцы—слишком политически активная нация, чтобы в подобной обстановке не искать политического выхода. Выход же можно было найти только в свержении диктатора.
В достижении этой цели объединились как противники, так и бывшие приверженцы дуче, одни в надежде ценою такой жертвы самим удержаться у власти и спасти фашизм, другие—в стремлении свергнуть диктатора с помощью бывших его сторонников и затем захватить власть в свои руки. Это был ловко сплетенный заговор классических итальянских интриг, жертвой которых в конце концов и пал некогда всемогущий глава государства. Внешний повод нашли 24 июля на одном из заседаний Большого фашистского совета, созвать который дуче был принужден. После исключительно бурных дебатов большинство совета, несмотря на возражения Муссолини, добилось принятия резолюции, в которой, наряду с апелляцией к священному долгу всех итальянцев любой ценой отстаивать единство, независимость и свободу отечества, главе государства предлагалось просить короля в интересах страны взять на себя фактическое командование всеми вооруженными силами, а тем самым и право принятия окончательных решении, предоставленное ему конституцией и заслуженное всей славной историей династии. Это был совершенно ясный вотум недоверия Муссолини, почти равносильный его смещению. Теперь у короля был конституционный повод избавиться от ставшего ему неудобным советника. 'Когда на следующее утро Муссолини прибыл на доклад к монарху и подверг сомнению законность решения совета, король без обиняков заявил ему, что
ожидает его заявления об отставке и намерен тотчас же ее принять. Муссолини был свергнут. Когда он покидал королевский дворец, его личная охрана под незначительным предлогом уже была удалена. Санитарная машина доставила его в казарму верных королю карабинеров.
Вместе с Муссолини без всякого сопротивления пала и партия. Маршал Бадольо, смещенный в 1940 г. после неудач в Албании с поста начальника генерального штаба итальянской армии, взял власть в свои руки, возглавив уже подготовленный кабинет из числа нескомпрометированных деятелей дофашистского периода. Перед ними была лишь одна цель: как можно быстрее вывести Италию из войны. Следовало—и в этом заключалась очень большая трудность—избежать превращения Италии в театр военных действий или по крайней мере добиться, чтобы к тому моменту, когда правительство окончательно откроет свои карты, обстановка для немецких войск сложилась бы настолько неблагоприятно, что военные действия были бы быстро перенесены за пределы страны. О таком нейтралитете, какой был объявлен Францией в 1940 г., нечего было и думать. Западные державы не могли отказаться от мысли превратить Италию в базу для действий своей авиации против Германии, а немцы не могли не стремиться удерживать Италию в качестве своего предполья. Вооруженное выступление против нынешнего союзника также представлялось неосуществимым. Тридцать восемь итальянских дивизий находились за пределами страны—в Южной Франции, на Корсике, в Балканских странах и на Додеканесе, и лишь восемнадцать плохо оснащенных и мало подвижных пехотных дивизий и некоторое число «стационарных» соединений береговой обороны были на самом полуострове. Сосредоточение дивизий, расположенных тремя группами в долине По, в районе Рима и в Южной Италии, представляло исключительные трудности вследствие все возраставшего разрушения железнодорожной сети, а других транспортных средств почти не было. Большая часть автомашин погибла в Северной Африке. Сразу же после свержения Муссолини немцы под предлогом предотвращения возможных высадок противника в Северной Италии и обороны перевалов в Альпах от воздушных десантов перебросили в Северную Италию из Южной Германии и Франции несколько дивизий; они даже не согласовали предварительно, как это делалось раньше, такой переброски с итальянским правительством. Совладать с этой силой итальянцы чувствовали себя не в состоянии. Они старались не вызывать у немцев какого-либо недовольства и подозрения и надеялись в ближайшие недели изменить обстановку к лучшему. Только с этой тайной мыслью король и правительство решились официально заявить, что Италия в силу своих традиций сдержит слово и будет продолжать войну дальше. Тем временем стали предприниматься первые попытки установить контакт с противоположной стороной. Чиновник ведомства иностранных дел направился в Лиссабон, чтобы через английского посла в Лиссабоне заверить западные державы, что Италия заявила о своем намерении продолжать войну лишь с целью избежать насильственных актов со стороны Германии. Итальянское правительство, сообщил он, по тем же соображениям лишь для вида приняло немецкое предложение о проведении военных переговоров, в действительности же оно намеревается 12 августа направить военную миссию в Лиссабон для заключения перемирия.
Немецко-итальянская конференция, о которой было сообщено английскому послу, действительно состоялась 6 августа в Тревизо близ Венеции и проходила в атмосфере необычайно сильного взаимного недоверия. В ней участвовали с немецкой стороны Риббентроп и Кейтель, с итальянской— новый министр иностранных дел Гуарилья и сыгравший решающую роль в смещении Муссолини начальник генерального штаба итальянской армии Амброзио. Итальянцы формально придерживались союзнических обязательств и указывали на необходимость получить в интересах продолжения войны значительное количество немецкого вооружения и других военных материалов. Немцы не хотели помогать своим союзникам военными материалами, но и не были готовы освободить Италию от ее договорных обязательств. Столь же мало внимания они обратили и на слишком прозрачную просьбу Амброзио (хотя он и обосновывал ее необходимостью усилить оборону страны) перебросить в Италию с оккупированных территорий как можно больше находившихся там итальянских дивизий. Вторая встреча, состоявшаяся 15 августа и носившая чисто военный характер, формально была посвящена вопросам обороны Южной Италии. В действительности же речь шла о немецких силах, которые тем временем выросли до девяти дивизий и были объединены в группу армий «Б» под командованием Роммеля, а также об отводе итальянских дивизий из Южной Франции и с Балкан, на который Гитлер соглашался только при том условии, что эти дивизии «не будут расположены вблизи имперских границ». Немцы твердо решили оборонять по крайней мере Северную Италию до Апеннин. Итальянцы отчаянно искали возможность ослабить немецкую группировку в Северной Италии или по крайней мере противопоставить ей свои превосходящие силы.
Между тем в Лиссабоне начались тайные военные переговоры с западными державами о заключении перемирия и последующем военном сотрудничестве. 28 августа глава итальянской миссии вернулся в Рим с результатами переговоров. Условия содержали положения, разбивавшие все надежды итальянцев на то, что им удастся избежать превращения своей страны в театр военных действий. Италия должна была предоставить в распоряжение союзников Корсику, Сардинию и всю территорию континентальной части страны для создания баз, а также сосредоточить флот и авиацию в определенных местах для передачи союзникам. Кроме того, союзники требовали, чтобы им был обеспечен доступ во все порты и на все аэродромы независимо от того, эвакуированы они уже немцами или нет, причем эти порты и аэродромы должны были охраняться итальянскими войсками до тех пор, пока войска западных держав не займут их. Это означало немедленное начало военных действий против немцев, то есть именно то, чего итальянцы хотели избежать. Поэтому они всеми средствами стали добиваться, чтобы перемирие было заключено лишь после того, как союзники крупными силами высадятся в Италии. Они считали, что смогут выступить против своего нынешнего союзника только при условии получения в решающих пунктах немедленной поддержки со стороны западных держав. В ответ они получили лишь весьма неопределенные заверения. Союзники говорили о шести дивизиях, которые якобы высадятся Вблизи Рима, о девяти других дивизиях, высадка которых на западном побережье также предусматривалась, и, кроме того, о намерении высадить на аэродромах вблизи Рима в день провозглашения перемирия одну посадочно-десант-ную дивизию. Более точные сведения получить от союзников не удалось, так Как последние, естественно, не хотели раскрывать своих военных планов. Итальянцы попытались уточнить сроки высадок, предостерегая в то же время от высадки воздушного десанта в районе Рима, так как порученную им задачу по прикрытию этого десанта они были в состоянии взять на себя лишь после Целого ряда перегруппировок, которые они могли закончить самое раннее К 12 сентября. Со стороны союзников возражения итальянцев расценивались. как преувеличение трудностей, если не проявление нечестной тактики затягивания: им надоели бесконечные проволочки. Эйзенхауэр потребовал немедленного подписания соглашения о перемирии, пообещав, однако, что оно будет опубликовано лишь в момент высадки крупных сил на полуостров. Итальянцы уступили и 3 сентября подписали Перемирие. Однако они продолжали добиваться отсрочки обнародования этого документа, не переставая нидеяться, Что им удастся изменить обстановку в Италии в более благоприятную сторону и с помощью союзников быстро подавить сопротивление немецких войск. Но остановить союзников уже было нельзя. В их руках был документ, подписанный таким итальянским правительством, которое того и гляди в последний момент могло по какой-либо причине пасть. Невзирая ни на какие новые возражения и опасения итальянцев, они 9 сентября высадились в бухте Салер-но, объявив накануне вечером по радио, что Италия запросила перемирия, на которое союзники согласились. Итальянскому правительству не оставалось ничего другого, как в тот же вечер заявить по радио, что оно, сознавая невозможность продолжения неравной борьбы, а также с целью избавить свой народ от новых тяжких испытаний, действительно предприняло шаг, о котором сообщили союзники. Итальянским вооруженным силам было отдано распоряжение немедленно Прекратить военные действия против союзников, однако «отражать любое нападение независимо от того, с какой стороны оно последует». Это должно было послужить приказом всем находящимся на территории Страны итальянским войскам сопротивляться попыткам немцев их разоружить.
Немцы отдавали себе отчет в том, что после устранения Муссолини Италия недолго продержится на их стороне, и предприняли все возможное, чтобы подготовиться к разрыву со своим партнером. Оставалось лишь неясным, Когда и в какой форме произойдет этот разрыв и какую роль сыграют в нем десанты союзников. Поэтому немцы отклонили все итальянские предложения о переброске в Южную Италию крупных немецких сил для отражения попыток противника высадить десант, даже не считаясь с тем, что имевшиеся там незначительные немецкие силы могут погибнуть. Опасность гибели всей немецкой армии в Южной Италии в случае, если Италия неожиданно перейдет на сторону противника и вместе с ним отрежет немецким войскам пути отступления, представлялась слишком серьезной. В действительности так И собирались поступить итальянцы, если бы заключение перемирия и дальше оставалось в секрете. Окажись основная часть немецких войск действительно на юге, итальянцы могли бы с серьезным основанием рассчитывать на то, что им все-таки удастся избежать военных действий на собственной территории. Поэтому немецкие дивизии под командованием фельдмаршала Роммеля были оставлены в Северной Италии и частично выдвинуты до Апеннин, которые надлежало удерживать в любых условиях. Кроме того, были заняты все перевалы в Альпах, ведущие во Францию, Германию и Югославию. Попытка занять двумя немецкими дивизиями Специю под предлогом организовать особо надежную оборону от десанта противника, а в действительности с намерением в удобный момент захватить итальянский военно-морской флот успеха не имела. Итальянцы еще раньше ввели в эту военно-морскую базу свои крупные силы, заявив, что они считают для себя вопросом престижа самостоятельно оборонять этот важный порт. В такой обстановке партнеры часто даже не утруждали себя поисками объяснений каждого своего шага. На запрос Кес-сельринга, какова задача крупных сил, подтянутых итальянцами в район Рима, те отвечали со свойственным им едким сарказмом: задачи те же, что и у сосредоточенных вокруг Рима немецких дивизий.
Итальянский транспорт и связь все больше наводнялись немецким персоналом, помимо этого, создавалась своя система связи. Все дислоцированные во Франции, Италии и Югославии немецкие войска получили точные указания: как только Италия выйдет из войны, немедленно по условному сигналу разоружить и интернировать все находящиеся в районе их дислокации итальянские войска.
Итальянцам нетрудно было разгадать эти замыслы, гораздо труднее было эффективно помешать их осуществлению. Они были слишком слабы для того, чтобы упредить немцев. Поэтому им приходилось остерегаться, чтобы своими слишком прозрачными мероприятиями не вызвать их выступления. Одобренный, наконец, немецкой стороной отвод итальянских дивизий из Франции и Югославии, и без того носивший при существовавшем на железнодорожном транспорте положении затяжной характер, еще больше затягивался в результате введенных немцами строгих ограничений, касающихся предоставления железнодорожных вагонов и угля для паровозов. Когда итальянцы протестовали против различных мероприятий, проводившихся немцами в Италии, последние неизменно мотивировали свои действия необходимостью принять срочные меры, чтобы отразить грозящее вторжение противника. Итальянцы двумя секретными приказами предупредили в августе свои войска о действиях немцев и в свою очередь стали готовить ряд контрмер. Все пункты дислокации штабов и войсковых частей должны были тщательно охраняться, не имевшие средств передвижения части намечалось в интересах усиления обороны располагать рядом. В случае конфликта нужно было нанести удары по наиболее уязвимым местам немцев; разрушить или уничтожить линии связи, автопарки, склады боеприпасов, самолеты. Для нападения на колонны немецких войск предполагалось создать высокоподвижиые отряды.
Возникшее в результате такого взаимного недоверия напряжение привело в ряде случаев, особенно сразу после 25 июля, к перегибам со стороны немцев, что было, однако, быстро приостановлено, а с итальянской стороны— к диверсионным актам и местами к пассивному- сопротивлению. Было ясно, что немцы оставались хозяевами положения. Кроме того, сообщение союзников о заключении перемирия явилось неожиданностью для итальянского командования и поставило его в тупик. Войска не получили никаких указаний, если не считать неопределенного намека, сделанного по радио. Напротив, немцы тотчас же подали условленный сигнал «Вариант Ось» и добились полного успеха. В кратчайший срок все итальянские войска, находившиеся в контролируемой немцами зоне, были нейтрализованы. Лишь кое-где было оказано слабое сопротивление. Но в районе Рима, где итальянцы сконцентрировали крупные силы, оно продолжалось два дня. Двум немецким дивизиям пришлось прорывать позиции итальянских войск, широким кольцом окруживших Рим. Их сдерживали до тех пор, пока король и его семья вместе с правительством Бадольо не оставили город, чтобы, спасаясь от немцев, достичь побережья Адриатики и оттуда по морю бежать в Бриндизи. После этого итальянские войска оставили Вечный город, который они не хотели подвергать разрушению, и сосредоточились в районе Тиволи. Предъявленный Кессельрингом коменданту Рима ультиматум о сдаче города и капитуляции всех расположенных вокруг него в радиусе 50 км итальянских войск положил конец вспыхнувшим было в некоторых местах боям. В целом итальянским войскам война надоела настолько, что они, как правило, безропотно подчинялись даже намного уступавшим им численно ртим частям. Это был потрясающий финал трехлетней совместной борьбы, непонятный для участвовавших в этих мероприятиях немецких войск, которые могли не совершить акт самообороны, горький и постыдный для их давних союзников. Итальянская армия не заслуживала такого печального финала. В России и Северной Африке, в Греции и, наконец, в Сицилии она сделала все, что могла. Разве она была виновата, что ее, недостаточно умело водимую, слабо обученную и, как правило, плохо оснащенную, неразумно посылали против врагов, которым она была не в состоянии противостоять? Непонимание обоими диктаторами действительных возможностей итальянской армии привело к такому концу, какого более рассудительные деятели опасались с самого начала.
Гитлер чувствовал себя навеки связанным с Муссолини. Он хотел, вероятно, использовать также все еще привлекавшую народ силу дуче, чтобы создать Италии более благоприятные условия для продолжения войны. Во всяком случае, он не успокоился до тех пор, пока не узнал, где новое правительство держало Муссолини, и не принял мер к освобождению своего пленного соратника. 12 сентября в результате авантюрной, стоившей больших жертв высадки немецких парашютистов в районе массива Гран-Сассо-д'Италия в Абруццах Муссолини был освобожден. 18 сентября он объявил о создании государства фашистско-республиканского типа. Его влияние все еще было достаточно велико, чтобы в удерживаемой немецкими войсками части страны завоевать авторитет, существенно облегчивший борьбу за полуостров вплоть до 1945 г.
Ход событий привел Бадольо к горькому выводу, что его план вывести Италию из войны потерпел фиаско. Союзники обещали смягчить жесткие условия перемирия лишь в той мере, в какой Италия будет вносить свой вклад в дело победы над Германией. Поэтому Бадольо обратился 2 сентября к народу с призывом развернуть борьбу против немцев. Он заявил, что целью этой борьбы должно являться изгнание немцев из страны и нанесение им,пока они не будут изгнаны, всяческого ущерба. 13 октября итальянское правительство, «ввиду неоднократных и все более учащающихся враждебных актов, предпринимаемых со стороны германских вооруженных сил против итальянцев» объявило о состоянии войны с Германией. Западные державы и Советский Союз заявили о своем согласии «с активным сотрудничеством итальянской нации в качестве воюющей державы в борьбе против Германии».
3. ВЫСАДКА В ЮЖНОЙ ИТАЛИИ
Немедленная нейтрализация итальянской армии в случае выхода Италии из союза являлась лишь одной стороной трудной проблемы, перед которой оказалось немецкое командование после свержения Муссолини. Гораздо сложнее был вопрос, каким образом продолжать дальше войну в Италии. Избавить Италию от превращения ее в театр военных действий Гитлер считал невозможным. Он не хотел и не мог отказаться ни от северных промышленных районов Италии, ни от сельскохозяйственной продукции этой плодородной страны. Еще меньше Гитлер мог допустить, чтобы авиабазы западных держав передвинулись на многие сотни километров к северу. Политические и военные последствия ухода из Италии в смысле его влияния на Францию и Юго-Восточную Европу были бы очень тяжелыми. При любой попытке предугадать все возможные перипетии борьбы неизбежно приходилось считаться с целой «массой различных факторов, не поддающихся заблаговременному учету. Когда и где союзники предпримут высадку? Будут ли итальянцы к этому моменту еще хотя бы формальными союзниками? Удастся ли в противном случае разоружить их без помех или же это прикует к себе на длительное время крупные немецкие силы? Удастся ли сохранить связь с расположенными в Южной Италии немецкими дивизиями и обеспечить их снабжение? Хотя немецкие представители в Риме, особенно посол и военный атташе, основываясь на неоднократных заверениях короля, кронпринца, маршала Бадольо и итальянского верховного командования, склонялись к той точке зрения, что Италия будет продолжать войну, возможность этого при более серьезном анализе исключалась. Гитлер из перехваченных радиограмм уже в середине августа знал, что Бадольо поддерживает контакт с врагом. Он твердо, решил как можно дальше к югу вести борьбу с попытками противника высадить десант и отклонил предложение Роммеля заранее отойти до Апеннин, оставив в южных районах по возможности меньше сил. В принципе Гитлер согласился с мнением главнокомандующего немецкими войсками на юге фельдмаршала Кессельринга создать первый рубеж, на котором следовало оказать решительное сопротивление, южнее Рима, не направляя, однако, на юг полуострова по уже ранее упомянутым соображениям слишком крупных сил до выяснения обстановки.
О количестве десантов противника и месте их высадки можно было лишь догадываться. Наряду с предположением, что противник форсирует Мессин-ский пролив и высадится в Калабрии, что было бы «простейшим решением», на всем западном побережье Южной Италии, отличающемся обрывистыми, труднодоступными берегами, во внимание могла быть принята лишь бухта Салерно, ровный и широкий берег которой был как будто специально создан для высадки. Десант мог высадиться также в районах Неаполя и Рима. Наконец, нельзя было совершенно исключать южное и восточное побережье с их отлогими берегами и хорошими портами Таранто, Бриндизи и Бари, хотя расстояние до них от пунктов погрузки было больше, а поддержка в этих районах десанта с воздуха—труднее. Западнее Бари находилась Фоджа, которая благодаря расположенному там самому крупному аэродрому в Южной Италии наверняка представляла для союзников в высшей степени заманчивую цель.
Успешно действовавшие в Сицилии немецкие дивизии обеспечили командованию неожиданно крупный выигрыш времени, что позволило разработать и осуществить в спокойной обстановке все необходимые мероприятия. Взвесив все факторы, немецкое командование отдало распоряжение оборудовать под руководством фельдмаршала Роммеля в районе Апеннин и на прилегающих участках побережья позиции для решительной обороны. Переправленные из Сицилии в Южную Италию, а также переброшенные туда с севера дивизии были объединены—сначала в тайне от итальянцев—во вновь созданную 10-ю армию под командованием генерал-полковника фон Фитингофа, который формально подчинялся командующему 7-й итальянской армии генералу Азиеро, отвечавшему за оборону Южной Италии, 10-я армия получила задачу не допустить продвижения войск противника из Южной Италии на север с целью выиграть время для организации обороны в Центральной Италии, однако своевременно и по возможности без потерь отойти в район южнее Рима. 22 августа Фитингоф принял командование этой армией. Вскоре он, согласно приказу, вступил в контакт с командующим 7-й итальянской армией, который имел в своем распоряжении лишь несколько дивизий береговой обороны, ничем не отличавшихся от тех, которые действовали в Сицилии, и несколько береговых батарей, но был, по всей видимости, настроен на ведение честной совместной борьбы. До 8 сентября даже высшим итальянским офицерам фактически ничего не было известно о планах Бадольо. Благодаря наличию трех новых и четырех вернувшихся из Сицилии дивизий, которым удалось вывезти оттуда большую часть техники и свои значительные запасы всего необходимого, положение немецких войск на суше выглядело более или менее благоприятно. С учетом возможностей высадки противника армия была разделена на две части, 14-й танковый корпус был переброшен в район Гаэта, Неаполь, Салерно с задачей быть в готовности к отражению десантов противника в районе Неаполя, а в случае необходимости—и западнее Рима. Обе прибывшие из Сицилии дивизии этого корпуса—15-я гренадерская моторизованная дивизия и дивизия «Герман Геринг»—и части 1-й парашютной дивизии были пополнены и имели возможность отдохнуть после тяжелых боев в Тунисе и Сицилии. В районе Салерно находилась вновь прибывшая 16-я танковая дивизия. Также вновь прибывший 76-й танковый корпус вместе с вернувшейся из Сицилии 29-й гренадерской моторизованной дивизией заняли оборону на побережье Калабрии в районе Реджо-ди-Калабрия. За этим корпусом в самом узком месте полуострова, в районе Катандзаро, располагалась вновь прибывшая 26-я танковая дивизия. Основные силы 1-й парашютной дивизии были сосредоточены в портах Таранто, Бриндизи и Бари с задачей по крайней мере замедлить здесь высадку противника. Если бы в нужный момент удалось объединить все эти рассредоточенные силы, войска могли бы спокойно ожидать развития событий. Несмотря на настоятельные требования Эйзенхауэра, прошло опять несколько недель, прежде чем обе выделенные для первой высадки армии были готовы к участию в операции. Действительно, пришлось преодолеть целый ряд трудностей. Разрушенные дороги в северо-восточной части Сицилии задерживали подтягивание английской армии. По-прежнему ощущалась нехватка десантных средств, распределение которых поэтому нужно было хорошо продумать. Возможности выбора пунктов высадки были ограничены. Необходимость учитывать радиус действия истребительной авиации, а также недостаток десантных средств, допускавший проведение лишь одной операции, связанной с преодолением значительных расстояний, предопределили решение, которое немцы считали наиболее вероятным.
8-я английская армия получила задачу захватить в Калабрии плацдарм, который обеспечил бы беспрепятственное передвижение флота в Мессинском проливе, а затем продвижением на север сковать по возможности более крупные силы противника и отвлечь их от основного района высадки в Салерно. Высадку же в Салерно должна была осуществить 5-я американская армия, которой для усиления придавался 10-й английский армейский корпус в составе двух дивизий.
Эйзенхауэр, рассчитывавший уже 23 августа перебросить 8-ю армию на полуостров, натолкнулся на сопротивление со стороны Монтгомери. Последнему было выделено столь мало десантных средств, что он первым рейсом мог перебросить через Мессинский пролив всего-навсего четыре батальона. Это казалось ему слишком недостаточным, и переправа 8-й армии была отложена до 3 сентября. Монтгомери выделил для высадки 13-й армейский корпус в составе двух дивизий. Высадка должна была обеспечиваться всей артиллерией 30-го армейского корпуса, 80 орудиями крупных калибров и 48 орудиями американской тяжелой артиллерии, а также крупными силами авиации. Предварительно предпринятые с целью разведки действия показали, что на сопротивление со стороны итальянцев можно не рассчитывать; те же подразделения, которые натолкнулись на немецкую оборону, назад не вернулись. Было установлено, что за уже знакомой по боевым действиям в Сицилии 29-й гренадерской моторизованной дивизией располагается еще одна вновь прибывшая немецкая танковая дивизия. В течение 2 сентября немецко-итальянской береговой обороной отмечалось сосредоточение противником значительного количества десантных средств у восточного побережья Сицилии. Так как задача 10-й армии заключалась лишь в том, чтобы замедлить продвижение противника, а вследствие неуверенности в отношении итальянских дивизий береговой обороны попытка недопустить высадку казалась безнадежной, 29-я гренадерская моторизованная дивизия получила приказ отойти от побережья и вести в Калабрии лишь сдерживающие действия. Когда утром 3 сентября войска первого эшелона английской армии под прикрытием огромного количества артиллерии и при самой интенсивной поддержке с воздуха высадились севернее Реджо-ди-Калабрия, они не встретили никакого противника. С итальянской стороны не было сделано ни одного выстрела.
Схема 35. Высадка в Италии в сентябре 1943 г.
Высадка осуществлялась без каких-либо помех. Лишь на следующий день английская армия вошла в соприкосновение с упомянутой немецкой дивизией, которая вела сдерживающие бои, и, постепенно отходя, присоединилась южнее Катандзаро к 26-й танковой дивизии. Некоторую растерянность в ряды немецких частей, отступавших по западному побережью, внесла 8 сентября высадка в их тылу в районе Баньяры усиленного английского полка. Однако своевременной контратакой танков 16-й танковой дивизии образовавшийся здесь плацдарм противника удалось сузить настолько, что немецкие части, вначале отрезанные, получили выход из окружения, потеряв при этом всего несколько машин. 10 сентября англичане, продвигаясь вслед за организованно отходившими немецкими арьергардами, вышли на рубеж Катандзаро, Никастро. Здесь они вынуждены были остановиться, хотя перед их фронтом противника почти не было, и ждать подвоза предметов снабжения, которые в результате многочисленных разрушений на дорогах, а также вследствие недостатка переправочных средств застряли в районе переправы. На этом участке фронта 10-й армии пока что не грозила серьезная опасность, но ее положение с точки зрения общей обстановки было критическим. Вечером 8 сентября стало известно о выпадении Италии из союза с Германией.И в следующее утро противник высадился в двух новых пунктах. В районе Таранто с английских кораблей была высажена воздушно-десантная дивизия. Итальянский флот накануне покинул этот порт, решив, что будет лучше, если его интернируют. Высадившимся войскам здесь противостояли лишь части 1-й немецкой парашютной дивизии, которым из-за враждебного отношения к ним итальянцев пришлось обороняться за пределами порта. Тем не менее англичане продвигались с такой осторожностью, что их в течение всей следующей недели удавалось удерживать в районе Джинозы и южнее Бари. Поэтому они пока не оказывали никакого влияния на бои 10-й немецкой армии против высадившейся 9 сентября 5-й американской армии. Высадка этой армии стала очевидной накануне, 8 сентября, когда в Тирренском море было замечено большое количество судов противника, державших курс на север. В условиях такой неопределенности вечером 8 сентября был подан условный сигнал «Вариант Ось», который означал разоружение итальянцев. Положение 10-й армии было отнюдь нелегким. Предоставленная сама себе, при отсутствии надежной связи с главным командованием немецких войск на Юге и со своими частями она должна была не только отразить предстоящую высадку противника, но и справиться с находившейся вокруг нее итальянской армией. К счастью, от этой второй заботы 10-я армия вскоре избавилась: итальянские части распались сами собой. Итальянские солдаты самодемобилизовались, штабы, включая даже штаб глубоко оскорбленного в своих солдатских чувствах командующего итальянской армией, перестали существовать. Средства транспорта и запасы горючего итальянских частей были взяты немецкими войсками.
Тем временем курс кораблей противника со все большей очевидностью доказывал его намерение высадить десант на западном побережье, и в той части побережья, оборона которой была возложена на 10-ю армию, осуществление высадки можно было предполагать на участке между Римом и Салерно, возможно, даже в нескольких пунктах одновременно. Оборонявшемуся на юге 76-му танковому корпусу было приказано немедленно совершить марш на северо-запад, оставив против английской армии лишь арьергард с саперными частями. Осторожное продвижение здесь противника и сильные разрушения позволяли надеяться, что в течение некоторого времени его удастся удержать незначительными силами вдали от основных районов боевых действий. Задачи дивизиям 14-го танкового корпуса можно было поставить лишь после выявления пункта или пунктов, где предпринята высадка.
Когда войска противника на следующий день в 4 часа 30 мин. утра начали выгрузку с кораблей и на десантных катерах приблизились в районе Салерно к берегу на фронте шириной 30 км, они вначале натолкнулись лишь на 16-ю танковую дивизию, которая, занимая оборону правым флангом у Салерно ,левым—у реки Селе, хотя и успела подготовить систему опорных пунктов, по недостатку времени не смогла завершить работы по минированию и сооружению проволочных заграждений в районе своих позиций. Местность была весьма удобной для обороны. Юго-восточнее Салерно находится Салернская низменность шириной 30 и глубиной 12 км, окруженная отвесно поднимающимися горами. Неблагоприятным для проведения контратак могло быть то, что их пришлось бы предпринимать на виду у сосредоточенного в заливе флота противника; кроме того, горный характер местности в тылу очень затруднял подтягивание сил и их маневр. Исходным рубежом для контратак на юге могла служить долина реки Селе.
Высадку противника, предпринятую, как обычно, под прикрытием крупных сил авиации и массированного огня действовавших совершенно беспрепятственно кораблей, рассредоточенные на большом пространстве немецкие дивизии предотвратить не могли. Войска противника на всем фронте высадки достигли берега и, энергично продвигаясь, стали угрожать открытым флангам немецких дивизий. Севернее Салерно передовые части подтянутой из района Неаполя дивизии «Герман Геринг», своевременно перехватили удар противника, но южнее реки Селе американцам удалось закрепиться в гористой местности. Так как в течение дня высадка в других пунктах не последовала, командующий 10-й армией подтянул сюда также и 15-ю гренадерскую моторизованную дивизию. Теперь все упиралось в своевременное прибытие выделенных для использования на этом участке фронта дивизий с тем, чтобы успеть организовать контрудар, пока противник основательно не закрепился на плацдарме.
Первые подкрепления прибыли уже 10 сентября, однако их оказалось достаточно лишь для усиления обороны 16-й танковой "дивизии и проведения нескольких контратак местного характера. Большое огорчение принесла весть о том, что две направленные с юга дивизии вследствие нехватки горючего запаздывают по меньшей мере на 24 часа. Прошло еще два дня, но попрежнему не представлялось возможным захватить инициативу в свои руки. Противника удалось оттеснить лишь с господствующих высот южнее долины Селе силами передовых частей подтягивавшейся тем временем 29-й гренадерской моторизованной дивизии.
К 13 сентября, после того как прибыла и почти вся 26-я танковая дивизия, были собраны, наконец, достаточные силы, чтобы предпринять во второй половине дня контрудар с шансами на успех. Для осуществления его были сосредоточены почти в полном составе две танковые и одна гренадерская моторизованная дивизии; левый фланг этой группировки упирался в долину реки Селе. Войска начали наступление на расположенную севернее реки часть плацдарма и захватили противника врасплох. Были разгромлены две американские дивизии, захвачено большое число пленных. Остатки этих дивизий откатились к берегу. Плацдарм оказался расколотым как раз посередине, и находившийся уже на берегу командующий американской армией предпочел вернуться на корабль, чтобы иметь возможность лучше руководить действиями на расколотом плацдарме. На следующий день немецкие войска получили приказ продолжать наступление в западном направлении с целью ликвидации северной части плацдарма;со своей стороны, американцы предприняли все возможное, чтобы предотвратить поражение. Было решено бросить против вклинившихся немецких войск всю авиацию до последнего самолета, кораблям была поставлена задача принять самое деятельное участие в обороне. Когда на следующее утро немецкие части перешли в наступление, они были встречены таким мощным артиллерийским огнем с кораблей и такими сокрушительными ударами с воздуха, что им удалось добиться лишь очень ограниченных успехов. Несмотря на это, 10-я армия не отказалась от продолжения борьбы. Монтгомери был все еще в Калабрии—далеко от нового района боевых действий, а тем временем с юга прибыли последние подразделения 26-й танковой дивизии и из Рима—полк 3-й гренадерской моторизованной дивизии. Командование армии приняло решение произвести перегруппировку, чтобы 16 сентября еще раз попытаться одновременными ударами с севера и юга ликвидировать плацдарм. 15 сентября противник особой активности на земле не проявлял, зато вся немецкая оборона в течение дня подвергалась непрерывным, исключительной силы ударам с воздуха и огневым налетам с кораблей. Действия вражеской авиации настолько помешали подготовке нововому контрнаступлению, что его удалось начать не рано утром, как намечалось, а лишь в 9 часов. Оно потерпело неудачу, хотя кое-где вначале удалось добиться незначительных успехов. К середине дня стало очевидным, что не было больше никаких шансов ликвидировать плацдарм.
Со стороны английской армии непосредственная опасность пока не грозила. Усилиями арьергардов, а также с помощью широкого пояса заграждений ее удалось задержать так долго, что ее головная дивизия лишь 15 сентября вышла в Лагонегро, в то время как другая дивизия все еще топталась у Кастровиллари. Однако через несколько дней эта армия должна была все же подойти. Поэтому представлялось целесообразным своевременно перегруппировать 10-ю армию с таким расчетом, чтобы она смогла сдерживать дальнейшее продвижение противника. В результате эта армия, продолжая удерживать участок побережья севернее Салерно, отошла на новый рубеж и заняла оборону фронтом на юго-восток.
Если ей и не удалось добиться решающего успеха под Салерно, тем не менее она в исключительно трудных условиях, почти без какой-либо поддержки с воздуха, под мощным воздействием флота противника, который вел огонь совершенно беспрепятственно, добилась заметного успеха в обороне. После того как противник, по всей видимости, ввел все имевшиеся в его распоряжении силы, оказалось, что борьбу за полуостров можно было продолжать значительно южнее, чем предполагалось, пусть сначала не путем решительной обороны, а сдерживающими действиями с целью существенно затормозить его продвижение.
Западные державы ожидали от выхода Италии из войны на стороне противника гораздо более серьезных преимуществ. Если самые смелые надежды на то, что немецкие войска в силу необходимости вести борьбу на два фронта— против наступающих западных союзников и итальянцев у себя в тылу—быстро оставят Южную Италию, казались все-таки преувеличенными, то во всяком случае предполагалось, что союзные армии сразу же получат возможность свободно продвигаться на север. Ничего подобного не случилось. Итальянская армия тихо и незаметно сошла со сцены. Немцы же спокойно, избавившись от забот о своем ненадежном союзнике, продолжали борьбу дальше. В результате союзники оказались перед нежелательным с военной точки зрения фактом создания нового, поглощающего много сил второстепенного театра военных действий, на котором они, правда, не собирались добиваться исхода войны, но и отказаться от которого тоже не могли. Поэтому было принято решение продолжать войну в Италии минимальными силами, лишь бы сохранить второй фронт, а центр всех усилий в дальнейшем перенести на подготовку вторжения во Францию.
С точки зрения создавшейся обстановки Гитлер был, пожалуй, прав, считая отпадение Италии потерей, хотя бы лишь постольку, поскольку итальянская армия полностью утратила свою боеспособность. Однако она, без сомнения, могла бы и дальше вносить свой вклад в дело ведения войны,если бы ее использовали не столь варварски. Именно такое использование привело ее к гибели гораздо быстрее, чем намного более мощную немецкую военную машину. Несмотря на все старания выставить общую обстановку в розовом свете, нельзя было пройти мимо того факта, что противник все-таки вступил на европейскую землю и что для сдерживания его понадобилось сначала семь, а в дальнейшем потребуется гораздо больше самых полноценных дивизий. И это в то время, когда на Восточном фронте напряжение достигло предела.
4. ОКОНЧАТЕЛЬНАЯ ПОТЕРЯ ИНИЦИАТИВЫ НЕМЕЦКИМИ ВОЙСКАМИ НА ВОСТОКЕ
ПОСЛЕДНЕЕ НЕМЕЦКОЕ НАСТУПЛЕНИЕ НА ВОСТОКЕ
Весенней распутице, приостановившей в конце марта 1943 года боевые действия на Восточном фронте, предшествовали девять месяцев ожесточенной борьбы. Хотя русские бросили все свои силы, им не удалось помешать созданию на юге новой прочной немецкой обороны. Добровольно оставляя выступы на центральном и северном участках общего фронта, немецкое командование упреждало русских, стремившихся срезать эти выступы. Русские армии, которые все еще одни несли основную тяжесть борьбы, срочно нуждались в отдыхе и пополнении. Немецкие армии также имели значительные потери, тем не менее они, как это показало контрнаступление южнее Харькова, были вполне способны наносить быстрые и эффективные контрудары. В силу этого русское командование сочло необходимым произвести основательную перегруппировку своих сил, отказавшись на какое-то время от дальнейших наступательных операций.
Немцам нечего было и думать о таком решающем наступлении, какое они предпринимали в предыдущих летних кампаниях. Это не представлялось возможным как из-за тяжелых потерь прошедшего года, так и в силу растущей мощи Красной Армии. Русские войска не только оснащались отечественной техникой, которую производила сильно выросшая военная промышленность, но и снабжались американскими военными материалами. Истекший год в равной степени отчетливо показал как возросшую гибкость русского командования в решении оперативных задач, так и попрежнему значительное тактическое превосходство немецких войск на поле боя. Если на решающий успех наступления на Востоке нельзя было рассчитывать, то напрашивалось решение придать войне оборонительный характер. Немецкая оборона проходила в глубине вражеской территории, и в ее тылу имелось достаточно пространства, чтобы там, где это было выгодно, в упорных оборонительных сражениях, а на других участках (особенно, если грозил прорыв русских войск) эластичным отходом и последующими внезапными контрударами ослаблять наступательную мощь русских и изматывать их. Меньше всего можно было теперь позволить себе то, что имело место в прошлом году, когда в результате упрямства, обусловленного политическими или чисто военными соображениями, противнику предоставлялась возможность уничтожать целые армии. Немецкая армия приобрела такой боевой опыт, чувствовала себя, несмотря на все понесенные до сих пор потери, так хорошо подготовленной и настолько сознавала свое превосходство над противником, что вполне была на высоте задач, вытекавших из стратегии борьбы на истощение противника путем оперативного маневрирования. Период распутицы, сокращение линии фронта и следовавшие затем периоды затишья были для немецких дивизии очень кстати. «Сталинградский шок», и раньше ощущавшийся лишь в войсках наиболее сильно пораженного им южного участка фронта, был в конце концов преодолен и там. Многочисленные соединения, в том числе все танковые и немало пехотных дивизий, были отведены в тыл и обучались почти как в мирное время. Более того, даже находившиеся на фронте дивизии благодаря великодушным мероприятиям командования имели возможность отводить свои подразделения и даже целые части на отдых и обучать их ведению боя во взаимодействии с другими родами войск.
Гитлер все-таки не мог согласиться с тем, чтобы так просто уступить противнику инициативу; наоборот, он попытался еще раз навязать ему свою волю.
Схема 36. Курск и Орел (июль 1943
г.).
К этому времени линия фронта от Ленинграда до района западнее Ростова проходила довольно прямо, поэтому для наступления был избран выступ, вдававшийся западнее Курска в расположение немецких войск почти на 200 км по фронту и 120 км в глубину. План немецкого командования заключался в следующем: нанеся удары с севера из района южнее Орла и с юга из района Белгорода, сомкнуть оба ударных клина восточнее Курска, окружить расположенные на Курском выступе крупные силы русских и уничтожить их. Наступление готовилось в расчете на то, что решающий успех с незначительными собственными потерями позволит улучшить соотношение сил и что благодаря одержанной победе удастся сохранить инициативу. За счет значительного оголения соседних участков фронта и использования почти всех только что созданных оперативных резервов Восточного фронта численность 9-й армии, оборонявшейся южнее Орла, была доведена до пяти танковых и восьми пехотных дивизий, а находившейся в районе Белгорода 4-й танковой армии—до восьми танковых и семи пехотных девизий. Гитлер все время переносил сроки этого давно подготовленного наступления, несмотря на мнение военных руководителей, что следует либо начать его в ближайшее же время, либо вообще отказаться от его проведения. Дело в том, что Гитлеру хотелось применить в этой операции большое количество танков «Пантера», которые незадолго перед тем были пущены в серийное производство и на которые он возлагал особенно большие надежды. Возможно, что определенную роль здесь сыграла и напряженная внутриполитическая обстановка в Италии, поскольку свержение Муссолини могло привести к непредвиденным военным последствиям.
События прошедшего года все-таки, по-видимому, в какой-то мере отразились на оперативных взглядах Гитлера. В одной из речей, произнесенной им незадолго до начала наступления перед лицами высшего командного состава, на которых возлагалось проведение операции, он заявил о своем твердом решении перейти к стратегической обороне. Германия, сказал он, должна отныне изматывать силы своих врагов в оборонительных сражениях, чтобы продержаться дольше, чем они; предстоящее наступление имеет целью не захват значительной территории, а лишь выпрямление дуги, необходимое в интересах экономии сил. Расположенные на Курской дуге русские армии должны быть, по его словам, уничтожены,—нужно заставить русских израсходовать все свои резервы в боях на истощение и тем самым ослабить их наступательную мощь к предстоящей зиме. Основная мысль этих рассуждений вполне совпадала с точкой зрения военного руководства, тем более, что идея изматы-вания войск противника практически уже осуществлялась. Позиционная же оборона, весьма скоро вновь ставшая лейтмотивом Гитлера, не удовлетворяла требованиям идеи изматывания, так как изнуряла свои силы больше, чем силы противника. Вообще говоря, Гитлер не мог освободиться от своего старого стремления постоянно преуменьшать силу русских. Так, он бесцеремонно отвергал результаты обработки разведаных в генеральном штабе сухопутных войск, считая, что они преувеличивают силы противника и без всякого основания сгущают краски.
Подготовка немцев к наступлению против Курского выступа не осталась для русских незамеченной. Сверх обычного своего правила—не теряя времени тщательно оборудовать каждый рубеж—они создали здесь особенно глубоко эшелонированную, насыщенную проволочными и противотанковыми заграждениями оборону, наиболее прочную в южной и северной частях Курской дуги и усиленную большим количеством противотанковых средств. На угрожаемых направлениях были сосредоточены крупные резервы.
Наступление, предпринятое 5 июля обеими немецкими армиями одновременно с севера и юга, несмотря на использование всех сил и мощную поддержку с воздуха, не принесло желаемого результата, 9-я армия, наступавшая на фронте 90 км, после первоначальных успехов уже в первые дни наступления была остановлена, сумев вклиниться в оборону противника лишь на 12 км.
Более успешным был удар 4-й танковой армии, но и он не принес решающего успеха, 4-й танковой армии удалось вбить в оборону противника клин глубиной до 35 км. Тем не менее, когда 9-я армия 12 июля вынуждена была Приостановить наступление, расстояние между клиньями составляло все еще свыше 100 км. Русское командование располагало столь мощными резервами, что смогло не только предпринять крупные контрудары, но и приступить к осуществлению далеко выходивших за пределы Курского выступа операций, в результате которых оно захватило стратегическую инициативу на Восточном фронте в свои руки и больше уже не упускало ее до самого конца воины. Уже через несколько дней стало ясно, что немецкие войска, понесшие невосполнимые потери, не сумели добиться поставленной перед ними цели.
Первый удар русских был нанесен на Орловской дуге, которая, как и Курская дуга, представляла собой значительный по размерам выступ, но направленный в противоположную сторону, на восток. Русские еще до начала немецкого наступления на Курской дуге сосредоточили здесь несколько армий, насчитывавших в общей сложности около пятидесяти дивизий и крупные танковые соединения. Цель, которую русские преследовали своим наступлением, заключалась в том, чтобы прорвать оборону 2-й танковой армии на ее левом фланге северо-восточнее Брянска, выйти к железной дороге Орел— Брянск и окружить, а затем уничтожить находившиеся в районе Орла немецкие дивизии.
11 июля, в самый разгар сражения южнее Орла, русская группировка в составе 11 стрелковых дивизий и 3 танковых корпусов перешла в наступление в районе севернее Орла, а примерно такие же силы нанесли удар с востока.
Войска Западного и Брянского фронтов перешли в наступление на орловском направлении 12 июля, а не 11 июля, как ошибочно указывает автор.—Прим. ред.
Немецкие войска на этих участках были ослаблены—командование отобрало у них крупные силы для организации наступления—и не могли устоять перед мощным натиском противника. Прорывы на обоих участках фронта вынудили генерал-полковника Моделя, на которого было возложено общее командование 9-й и 2-й танковой армиями, на второй день русского наступления изъять несколько танковых и гренадерских моторизованных дивизий из группировки, наступавшей в южном направлении, и в последующие дни отойти там на исходные позиции. К 21 июля наступавшие с севера войска Брянского фронта, расширившие прорыв почти до 50 км по фронту, продвинулись примерно на столько же в глубину и приблизились к железной дороге, снабжавшей весь Орловский выступ. Крупные силы немецкой авиации беспрерывными налетами сдерживали русских до тех пор, пока командование не подтянуло достаточного количества войск, чтобы остановить прорвавшегося противника. Наступавшие с востока русские войска подошли вплотную к Орлу. Вводом дополнительно изъятых из состава ударной группировки дивизий удалось приостановить продвижение русских в направлении железной дороги и не допустить развития прорыва в сторону флангов. Тем не менее удерживать разорванный на нескольких участках Орловский выступ не представлялось возможным. Под давлением многократно превосходящих сил русских армий, численность которых к кульминационной точке сражения возросла до восьмидесяти двух стрелковых дивизий, четырнадцати танковых корпусов, двенадцати артиллерийских дивизий и большого числа отдельных танковых частей, обе оборонявшие Орловский выступ немецкие армии были отведены на выровненную линию обороны непосредственно восточнее Брянска. Начавшийся 31 июля отход прошел без осложнений, несмотря на мощный натиск русских войск. Благодаря сокращению линии фронта и переходу к обороне были высвобождены восемь пехотных, три гренадерские моторизованные,шесть танковых дивизий, которые были переданы главным образом другим армиям группы «Центр». Все они понесли тяжелые потери. Одни из них сначала участвовали в наступлении 5 июля, а затем вели бои против прорвавшихся на фронте 2-й танковой армии русских войск; другие первыми приняли на себя удар русских и оказались сильно потрепанными. Правда, намечалось отвести эти дивизии в тыл для отдыха и пополнения, но пока что их приходилось перебрасывать на другие участки фронта, находившиеся под угрозой новых ударов противника. Особенно сильно ослабленной была 4-я армия, у которой командование взяло большое количество войск для организации наступления на Курск. Вынужденная в результате этого непомерно растянуть боевые порядки своих немногочисленных соединений, она была не в состоянии сдержать собственными силами русское наступление.
Последующие удары русских на фронте группы «Центр» наносились по одной и той же схеме, примененной ими еще зимой 1942/43 г. Как только удавалось прорвать или нарушить оборону на одном участке, они переносили свои основные усилия на соседний участок, пытаясь таким образом последовательно взломать немецкую оборону на значительном фронте. Когда они считали, что им удалось достаточно ослабить ряд участков, предпринималось наступление на широком фронте с целью добиться оперативного прорыва. Применяя эту схему, они в августе перенесли основные усилия с 9-й армии (и объединившейся с нею 2-й танковой армии) на соседнюю 4-ю армию и 6 августа нанесли удар по ее правому флангу. Целью этого удара был прорыв на Рос-лавль и выход в тыл 9-й армии. В последующие дни русские перешли в наступление и дальше к северу, до Ельни, а затем до района западнее Белого. Завязались тяжелые бои. Не раз фронт постепенно отходившей 4-й армии и оттягивавшейся в силу этого 9-й армии был на грани прорыва, однако русским так и не удалось осуществить намеченных прорывов ни на Смоленск, ни на Рославль. Более значительный отход понадобился группе армий «Центр» лишь в середине сентября, когда русские развернули наступательные операции также против 2-й армии и всей группы армий «Юг» и добились успехов, поколебавших весь фронт от Смоленска до Крыма.
РУССКОЕ НАСТУПЛЕНИЕ ДО ДНЕПРА
Наступление 4-й танковой армии на южном участке Курской дуги вначале, несмотря на ожесточенное сопротивление русских, казалось многообещающим. Однако, когда 12 июля 9-я армия южнее Орла вынуждена была приостановить свое наступление и несколькими днями позже отойти на исходные позиции, наступление и на юге потеряло смысл и привело бы лишь к новым напрасным потерям. Поэтому оно продолжалось здесь лишь в той мере, в какой это представлялось необходимым на отдельных участках по тактическим соображениям и, наконец, 15 июля было повсеместно прекращено. После этого русские, угрожая обоим флангам вклинившихся немецких войск, вынудили 4-ю танковую армию оставить захваченный район, и к 23 июля она была оттеснена на исходные позиции. Добившись этого успеха, русские стали действовать здесь иначе по сравнению с действиями против группы армий «Центр». Они отказались от немедленного нанесения контрудара, решив предварительно произвести перегруппировку. А тем временем, повидимому, с целью сковать силы немцев войска Южного и Юго-Западного фронтов на нескольких участках между Изюмом и Таганрогом предприняли 17 июля наступательные действия местного характера против правого фланга 8-й полевой армии, а также против 1-й танковой и 6-й полевой армий, объединенных к тому времени в группу армий «А». На Северном Донце по обе стороны Изюма и западнее Ворошиловграда эти атаки были отражены. На реке Миус в районе Куйбышево русским удалось глубоко вклиниться в оборону 6-й армии.
Схема 37. Выход русских войск к Днепру (июль—сентябрь 1943 г.).
Так как вклинение приняло угрожающий характер, командованию группы армий пришлось бросить на выручку 6-й армии крупные резервы. 30 июля силами трех пехотных, четырех танковых и одной гренадерской моторизованной дивизии 6-я армия нанесла контрудар, завершившийся весьма успешно. В ходе ожесточенных трехдневных боев удалось вернуть захваченный русскими район шириной 20 и глубиной 10 км, и 2 августа 6-я армия вышла на свои прежние позиции на реке Миус. Русские, помимо тяжелых потерь убитыми и ранеными, потеряли почти 18 тыс. пленными и большое количество техники. Тем не менее, используя крупные силы, они сковали немецкие резервы на участке, который не считали самым решающим.План русского наступления на юге сводился к тому, чтобы, прорвав немецкую, оборону в южной части Курского выступа и западнее Белгорода в общем направлении на Харьков, а затем перейдя в наступление и на соседних участках фронта, взломать оборону обеих южных групп армий вплоть до Таганрога и завершить начатое еще в ходе февральских боев освобождение Донбасса.
Немецкие армии, участвовавшие в боевых действиях на Восточном фронте, в ходе отражения русских ударов накопили за последние два года богатый боевой опыт. Исход боев за Куйбышево вновь показал, с каким поразительным успехом можно отражать русские атаки при условии более или менее сносного соотношения сил. Поскольку русские наступательные операции проводились по стандартной схеме, то и действия в тактическом масштабе осуществлялись по определенному шаблону. Накануне наступления на ряде участков, зачастую находившихся в стороне от намеченных для прорыва, подразделениями силой до батальона обычно проводилась разведка боем, которой русские преследовали цель, во-первых, ввести в заблуждение относительно своих замыслов, а, во-вторых, вызвать огонь немецкой артиллерии и тяжелого оружия и тем самым окончательно уточнить их расположение. Первый день наступления обычно начинался многочасовой, исключительной интенсивности артиллерийской подготовкой с применением крупных сил артиллерии, а также реактивных установок и минометов, огонь которых умело использовался для поражения немецкой пехоты. Мощная авиация стремилась подавить немецкую артиллерию. Под прикрытием авиации крупные массы пехоты в сопровождении танков начинали атаку. Лишь после того как удавалось глубоко вклиниться в систему немецкой обороны, для завершения прорыва вводились танковые соединения, а зачастую и кавалерийские корпуса.
Развернувшиеся в то время непрерывные бои на Востоке дают немало примеров того, как немецкому командованию, чаще всего в масштабе армии, удавалось отражать попытки русских осуществить прорыв благодаря более умелому управлению со стороны командиров всех степеней, вплоть до командиров взводов и отделений, а также благодаря упорству и маневренности немецких войск. Предпосылки для такого рода успехов было нетрудно создавать всякий раз, когда соотношение сил бывало не слишком неблагоприятным. Негустая сеть русских железных и шоссейных дорог могла легко контролироваться авиацией, благодаря чему немецкое командование могло своевременно узнавать о перебросках русских войск. Тщательная работа радиоразведки, следившей за радиосвязью противника, неизменно давала точную картину организации его связи командования. Кроме того, интенсивная деятельность войсковой разведки обеспечивала получение данных тактического характера, которые зачастую существенно дополнялись сведениями перебежчиков, переходивших на сторону немцев непосредственно перед наступлением противника. Замечательно работавшие дивизионы АИР обычно точно определяли численность и расположение русской артиллерии во время неизбежной пристрелки, несмотря на все искусные маневры русских. Разведка боем являлась верным признаком того, что на другой день последует ожидаемое наступление противника. Одновременно это служило сигналом для нашей артиллерии и расчетов тяжелого пехотного оружия занимать подготовленные позиции, а для пехоты—покидать первую траншею и отходить во вторую, дабы снизить эффективность артиллерийской подготовки противника. Исход начинавшегося таким образом оборонительного сражения определялся тем, было ли достаточно сил для предотвращения прорыва русских в первые несколько дней. Прорыва удавалось не допустить, если в глубине обороны за участком фронта, над которым нависала смертельная угроза,заблаговременно сосредоточивались необходимые резервы. Другие же резервы, вводимые для отсекания клиньев противника и для контрударов, могли быть подтянуты с соседних участков в масштабе сначала армейского корпуса, а затем армии и группы армий. Если же русские все-таки имели успех, то это означало, что ожесточение, с которым русское командование, не считаясь с потерями в живой силе, продолжало преследовать поставленную цель, придавало им действиям характер боев на истощение. В ходе таких боев обороняющиеся немецкие войска оказывались в состоянии относительно небольшими силами наносить русским исключительно тяжелые потери, нередко в 20 раз превышавшие потери обороняющихся. В подобных условиях в конце концов появлялась возможность путем завершающего внезапного контрудара сразу вернуть потерянные перед тем позиции. Успешно проведенные такого рода оборонительные сражения, как правило, стоили русским огромных жертв и в значительной мере предопределяли продолжительность борьбы, ставшей столь неравной. Тем не менее одними этими действиями нельзя было предотвратить гибельного конца, ибо негибкое руководство становившегося все более упрямым Гитлера губило в оперативном масштабе все с трудом достигнутые тактические успехи войск. Гитлер настаивал на решающей обороне даже там , где для успешного проведения ее не было решительно никаких предпосылок.
Если русское превосходство в силах на первом этапе сражения оказывалось слишком подавляющим, а достаточное количество резервов своевременно не могло быть подтянуто, то, как следствие, в обороне появлялись бреши, которые были особенно губительны, если на соседних неатакованных ветках фронта обороняющиеся войска упорно цеплялись за удерживаемые рубежи. В этих случаях дело доходило до окружений дивизий, корпусов и даже армий. При благоприятных обстоятельствах окруженной группировке удавалось пробиться к своим войскам, но все равно это было сопряжено с тяжелыми потерями и оставлением противнику огромного количества боевой техники и снаряжения. Описанная выше картина повторялась неоднократно, когда русские армии 3 августа развернули крупное наступление против группы армий «Юг». Наступление началось с удара войск Воронежского фронта в районе Харьков, Белгород. В результате этого удара, нанесенного в районе Белгорода на фронте 70 км, немецкая оборона была прорвана и наступающие быстро продвинулись в направлении железной дороги Сумы—Харьков. Лишь здесь они были задержаны войсками 8-й полевой и 4-й танковой армиий, что привело к значительному замедлению темпов наступления в последующие недели. В тот момент, когда наступление Воронежского фронта шло уже полным ходом, войска Степного фронта перешли в наступление на Харьков с востока. Армии этого фронта 14 августа вышли к восточным окраинам города, в четвертый раз уже переходившего из рук в руки. 22 августа 8-й армии пришлось его оставить. Русские попытались с хода прорваться к Полтаве вдоль железной дороги, но натолкнулись на стойкую немецкую оборону юго-западнее Харькова. В конце августа 8-й армии и примыкавшей к ней севера 4-й танковой армии удалось если и не совсем остановить русское наступление, то, во всяком случае, значительно замедлить его. Однако обе армии, особенно 4-я танковая, были уже настолько обескровлены, что немецкое командование с большой озабоченностью ожидало предстоящих неизбежных испытаний. К концу августа фронт группы армий «Юг» был пока еще сплошным и проходил довольно прямо от изгиба Северного Донца южнее Харькова до района Лебедина. В тылу 8-й армии находились на пополнении несколько танковых дивизий.
Обе же армии оборонявшейся южнее группы армий «Д», напротив, не имели никаких резервов, кроме одной гренадерской моторизованной дивизии; к тому же большинство своих танковых дивизий они либо передали другим армиям, либо потеряли, когда русские 16 августа развернули наступательные операции в районе Изюма против стабилизировавшейся там немецкой обороны по Северному Донцу, а несколькими днями позже—и на фронте 6-й армии на реке Миус. На Северном Донце русским вначале удалось добиться лишь местных успехов, зато на Миусе они глубоко вклинились в немецкую оборону в районе Куйбышево, то есть там же, где и в предыдущем месяце. Под ударом намного превосходящих русских сил фронт на Миусе был прорван, и 29 августа русские овладели Таганрогом. Тем временем в районе Изюма в полосе 1-й танковой армии продолжалось наступление Юго-Западного фронта, преследовавшее цель во взаимодействии с Южным фронтом овладеть Донбассом. После того как прорыв русских в районе Изюма в конце концов удался, в результате чего 8-ю армию пришлось оттянуть назад, крупнейшие центры Донецкого промышленного района один за другим быстро оказались в руках русских. 8 сентября русские вступили в Сталине, 6-я полевая и 1-я танковая армии были настолько ослаблены, что им приходилось все быстрее отходить к нижнему Днепру. 25 сентября русские армии Южного фронта вышли к Мелитополю и к Днепру в районе между Запорожьем и Днепропетровском. Обе немецкие армии рассчитывали получить за широкой водной преградой передышку и привести в порядок свои войска.
Однако даже эти успехи русских, отбросивших в течение двух месяцев немецкие войска на 200 км к западу и причинивших немецким армиям такие тяжелые потери, были намного превзойдены новым наступлением, предпринятым в конце августа армиями Степного, Воронежского и Центрального фронтов против 8-й полевой и 4-й танковой армий, входивших в группу армий «Юг», а также против примыкавшей к ним с севера 2-й армии из состава группы армий «Центр». Особенно быстро это наступление развивалось в западном направлении между Полтавой и Рыльском. Главный удар был нанесен по войскам 4-й танковой армии и левому флангу 8-й армии. Оборона 4-й танковой армии оказалась прорванной не только на тактическую, но и на оперативную глубину, в результате чего эта армия в начале сентября даже при отступлении не смогла восстановить целостности своего фронта. После того как она к 12 сентября была отброшена до Прилук и Конотопа и противник двумя днями позже вышел к Нежину, командующий армией получил приказ отвести разрозненные остатки армии за Днепр. В сводке германского верховного командования от 16 сентября, правда, утверждалось, что русским, несмотря на их большое численное превосходство, не удалось прорвать оборону и добиться успехов оперативного масштаба, тем не менее пришлось все-таки признать, что проводится крупное сокращение линии фронта, что позволит создать новые резервы. К 27 сентября 8-я полевая и соседняя с ней 1-я танковая армии отошли за Днепр, заняв оборону на его правом берегу от Кременчуга до района южнее Киева, 4-ю танковую армию, еще раз приостановившую на короткое время на Десне продвижение русских, также удалось переправить через Днепр севернее и южнее Киева и организовать за Днепром неглубокую, но сплошную оборону. Однако связь с правым крылом группы армий «Центр» у слияния Днепра и Припяти была потеряна.
Надо сказать, что одновременно со прорывом немецкой обороны между Полтавой и Рыльском войска Центрального фронта нанесли удар и по правому флангу 2-й полевой армии. Кроме того, у русских не было недостатка в силах, чтобы оказывать мощное давление также и на 9-ю и 4-ю армии с задачей сковать силы этих армий и помешать переброске соединений для поддержки группы армий «Юг». Через несколько дней на правом фланге 2-й армии в результате разгрома ее правого соседа создалось угрожающее положение, ликвидировать которое 2-я армия своими силами не могла. Командование армии считало, что нужно срочно принять радикальные меры. Такая точка зрения совпадала с мнением командования группы армий «Центр», которое в своих донесениях главному командованию сухопутных сил указывало на перенапряжение войск, делавшее отход на запад настоятельно необходимым. Эти ходатайства, хотя и являвшиеся результатом все более неблагоприятно складывавшейся обстановки, были с одобрением встречены начальником генерального штаба сухопутных сил, поскольку, наталкиваясь всякий раз на непреодолимое упрямство Гитлера, он мог теперь подкреплять свои доводы внушительными данными из донесений командования группы армий. Гитлера, однако, невозможно было убедить в превосходстве русских, в которое он все еще не верил, и именно этим следует объяснить тот факт, что он со всей серьезностью намеревался вновь применить средство зимней кампании 1941/42 г.,то есть просто запретить какой бы то ни было отход. Не искусство полководца, а глупое упрямство должно было спасать безнадежное положение. Командование группы армий «Центр» на запрос Цейтцлера немедленно ответило, что сейчас войска перенапряжены в гораздо большей степени, чем зимой 1941/42 г., что потери в командном составе чрезвычайно серьезно подрывают способность войск к сопротивлению и что тяжелые бои отразились на их моральном состоянии, в то время как управление войсками, вооружение и оснащение противника, напротив, улучшились. Поэтому, говорилось в ответе командования группы армий, приказ держаться во что бы то ни стало ничего не изменит. Действительно, Гитлер должен был сознавать, что таким примитивным приказом невозможно было исправить положение, при котором противник благодаря своему превосходству мог произвольно менять направление своих ударов или наращивать их силу по своему усмотрению. Обстановка требовала, наконец, быстрых и решительных действий с немецкой стороны. Тем не менее Гитлера, пока противник его к этому не принуждал, невозможно было склонить к своевременному выпрямлению далеко выступавших вперед участков фронта, поглощавших много сил и постоянно грозивших прорывами и охватами. Имненно такая все возраставшая угроза создалась для группы армий «Центр» в сентябре. Особое беспокойство командования группы армий вызывала обстановка на ее южном крыле. Оборона 2-й армии в результате русских ударов казалась прорванной в нескольких местах, и армия, испытывая сильное давление противника на правом фланге, вынуждена была отойти за Десну. Собственных сил в армии было ровно столько, чтобы кое-как удерживать свой фронт, поэтому обеспечить связь с 4-й танковой армией посредством наступательных действий ей, несмотря на неоднократные попытки, не удалось. Под сильнейшим напором противника армия к концу месяца отошла за Днепр и Сож. В районе Гомеля ей пока что удавалось удерживать предмостное укрепление на левом берегу реки Сож, однако созданная русскими южнее Гомеля брешь оставалась открытой.
Примыкавшая ко 2-й армии с севера 9-я армия частично под давлением фронта, а главным образом в силу необходимости увязывать свои действия с отходом 2-й армии вынуждена была своим правым флангом отойти за Десну, хотя в центре она еще продолжала удерживать Брянск, а на левом фланге— район восточнее Рославля. По мере того как положение 2-й армии все больше обострялось, возрастала угроза правому крылу группы армий «Центр», в то же время критическая обстановка на фронте группы армий «Юг» требовала передачи туда нескольких дивизий. Тем временем войска русского Западного фронта нанесли с рубежа Дорогобуж, Ельня удар и по левому крылу группы армий «Центр» с целью осуществить прорыв на Смоленск. Теперь стало ясно, что выступающий далеко на восток участок фронта, на котором оборонялась 9-я армия, удерживать больше невозможно.
Командование группы, предвидя такой ход событий, заблаговременно выбрало новый оборонительный рубеж и приступило к его оборудованию. Этот рубеж проходил перед Днепром и прикрывал последнюю крупную железнодорожную и автомобильную магистраль перед Припятскими болотами. Если бы русским удалось взять под свой контроль шоссе и железнодорожную линию Гомель—Могилев—Орша, то оборона восточнее Припят-ских болот вряд ли была бы осуществимой. Отдавая в середине сентября приказ на отход на новый рубеж, проходивший по реке Сож и далее через Ленино на Рудню, командование группы рассчитывало, что ему удастся растянуть этот отход по крайней мере на 5 недель. События, однако, заставили осуществить его гораздо быстрее. Критическая обстановка на правом крыле, нуждавшемся в постоянной поддержке, равно как и исключительно сильное давление, которое оказывал русский Западный фронт на войска 4-й армии на смоленском направлении, требовали непрерывного сокращения линии фронта. С величайшим трудом удалось помешать русским прорваться на Смоленск. Но уже 24 сентября Смоленск и Рославль, с которыми были связаны многообещающие успехи лета 1941 г., пришлось все-таки оставить. Натиск противника все возрастал. Без сомнения, он обнаружил подготовку новых оборонительных позиций и стремился не дать немецким войскам возможности остановиться и стабилизировать фронт. Южнее Смоленска, который опять-таки по приказу Гитлера пришлось удерживать слишком долго, замысел противника, повидимому, имел успех. Прорыв русского кавалерийского корпуса на Ленино предотвратить не удалось. Обстановка стала еще более критической, когда русские предприняли прорыв и на фронте 3-й танковой армии, передавшей за последние месяцы несколько дивизий на другие участки фронта и вынужденной растянуть оборонительные полосы каждой из оставшихся дивизий до 40 км по фронту. После нескольких исключительно тяжелых дней переброской сил с центрального участка фронта группы армий удалось преодолеть и этот кризис. Тем временем ударом из глубины, осуществленным силами наскоро созданных частей и войск охраны тыла, прорвавшийся кавалерийский корпус противника был остановлен в районе Ленино. К 1 октября группа армий благополучно отошла на новый рубеж, и фельдмаршал фон Клюге приказал «отныне покончить с отходом». Он все же не скрывал, что обстановка на фронте, лишенном каких бы то ни было резервов, продолжала оставаться чрезвычайно неустойчивой и давала повод для серьезного беспокойства. Особенно это было заметно на правом крыле: там 2-я армия начиная с 27 сентября безуспешно пыталась подтянуть достаточное количество сил с целью ударом в южном направлении восстановить связь с группой армий «Юг» между Припятью и Днепром, где тем временем сосредоточивались все более крупные силы русских. Негустая и поэтому до предела перегруженная железнодорожная сеть, пропускная способность которой, и без того незначительная в районе Припятских болот, еще больше снижалась в результате ожесточенной деятельности партизан, вряд ли могла обеспечить подвоз всего необходимого для этой армии. Переброска выделенных сил осуществлялась черепашьими темпами, что до предела напрягало нервы командования и вынуждало его все время переносить сроки намеченного наступления, хотя проведение последнего с каждым днем становилось все более затруднительным.
Группу армий «Север» летнее наступление русских не затронуло. Ее 16-я армия удерживала оборону на прежнем рубеже, проходившем западнее Великих Лук через Холм до Старой Руссы у озера Ильмень. Столь же мало изменилось и положение 18-й армии. Ей продолжал доставлять много неудобств плацдарм русских на реке Волхов шириной 35 км и глубиной 10 км,который в прошлом году из-за нехватки сил ликвидировать не удалось. Блокада Ленинграда продолжалась. Предпринятая русскими в конце июля—начале августа попытка двумя армиями прорвать немецкий фронт южнее Ладожского озера между Ленинградом и рекой Волхов после двухнедельных боев разбилась о стойкую немецкую оборону. Выступ, который в дальнейшем мог быть использован для охвата Ленинградского фронта, сохранился. С тех пор противник вел себя здесь спокойно.
На крайнем юге Восточного фронта к началу летнего наступления русских 17-я армия все еще занимала кубанский плацдарм, упираясь своими флангами в Новороссийск и Темрюк. В Крыму румынские и словацкие части, возглавлявшиеся командующим 3-й румынской армией, совместно с немецкими войсками охраны тыла прикрывали довольно протяженное побережье от возможных в любой момент попыток противника высадить десант. Общее руководство всеми сосредоточенными на кубанском плацдарме и в Крыму силами осуществлялось командующим группой армий «А». 1 сентября русский Северо-Кавказский фронт начал наступление на кубанский плацдарм, которое приняло угрожающий характер, после того как части русской морской пехоты 11 сентября высадились в тылу немецких войск в Новороссийске. Вначале энергичными контратаками удалось уничтожить часть десанта, но уже в ближайшие дни не было никакой возможности помешать усилению противника на захваченном плацдарме, вследствие чего он сентября после ожесточенных уличных боев овладел Новороссийском. ем русские продвинулись вдоль побережья до Анапы, которую и заняли 22 сентября. Одновременно они потеснили оборонявшиеся на кубанском плацдарме немецкие войска с фронта и форсировали в районе Темрюка реку Кубань. Только теперь, наконец, была разрешена и начата эвакуация через Керченский пролив этого давно уже потерявшего свое значение плацдарма. Под прикрытием стойко оборонявшихся арьергардов, хотя и со значительными потерями, понесенными в результате непрерывных налетов русской авиации, эвакуация была завершена к 9 октября.
Неудавшееся немецкое наступление в июле и развернувшиеся затем многомесячные бои на всем тысячекилометровом фронте от Смоленска до Черного моря были сопряжены с тяжелыми потерями для немецких войск. Примерно из 110 дивизий, сражавшихся в составе трех групп армий, свыше одной трети было настолько ослаблено, что они обозначались на картах просто дивизионными группами. Это означало, что численность каждой из дивизий уменьшилась до нескольких неполных батальонов. Лишь по отношению к некоторым из дивизий можно было ограничиться пополнением, многие же были либо вообще расформированы, либо по две дивизии сведены в корпусные группы, каждая из которых по численности фактически равнялась дивизии и именовалась так лишь ради введения противника в заблуждение. Другие дивизии также понесли тяжелые потери, и вряд ли хоть одна из них имела более половины штатного состава. Правда, численность боевых подразделений пехотных частей благодаря постоянной чистке тыловых служб удавалось в какой-то мере поддерживать на достаточно сносном уровне, однако степень подготовленности этого пополнения была, естественно, далеко не одинаковой. Но еще более тяжелыми были потери танковых дивизий. Из восемнадцати танковых дивизий тринадцать обозначались как танковые дивизионные группы. Они потеряли большую часть своих танков, да и по количеству живой силы были чрезвычайно ослаблены. Тем не менее все они постепенно вновь пополнились. Оперативных резервов в распоряжении главного командования сухопутных войск к концу сентября вообще не было. Имевшиеся в составе 9-й фмии потрепанные танковые дивизии были сосредоточены на правом крыле группы армий «Центр» с целью обеспечить стык с группой армий «Юг». Другими танковыми соединениями, которыми можно было бы бороться с прорывами русских, группы армий «Центр» и «Север» не располагали.
Этим ослабленным группам армий противостояло свыше 400 русских дивизий, большое число кавалерийских корпусов и значительно больше 100 танковых полков, сведенных частично в танковые корпуса, частично в отдельные танковые бригады. Вдобавок, все эти огромные силы русских опирались на поддержку многочисленной артиллерии РГК и все возраставшей в количественном отношении авиации.
БИТВА ЗА ДНЕПР МЕЖДУ МЕЛИТОПОЛЕМ И КИЕВОМ
Превосходство русских в живой силе и технике за последние три месяца не только не было ликвидировано, но даже вряд ли заметно уменьшилось, поскольку его источник был, в сущности, почти неиссякаем. Это превосходство вынуждало немецкое командование добровольно оставить выступающую от Киева на восток излучину Днепра и постепенно отойти на выпрямленный рубеж Николаев, Киев, на южном участке которого в качестве преграды можно было использовать реку Буг. Одновременно с общим отходом нетрудно было бы эвакуировать и Крым, значение которого как прикрытия южного крыла немецких войск в случае ухода с Днепра утрачивалось. Благодаря этому уход из Крыма оказался бы связанным с гораздо меньшими трудностями и потерями, чем это имело место позже при эвакуации морским путем. Сверх того, было бы высвобождено восемь дивизий. Такой добровольный отход на выпрямленный рубеж по крайней мере на одну треть сократил бы протяженность немецкого фронта, составлявшую по Днепру от Киева до Мелитополя 600 км, что, в свою очередь, позволило бы, наконец, выделить крупные резервы для командования, которому приходилось всякий раз оголять одни участки фронта, чтобы иметь возможность закрывать бреши на других.
Гитлера, однако, невозможно было склонить к такому экономящему силы и целесообразному в оперативном отношении плану. Разумеется, выдвигая требование оборонять Днепр, он руководствовался не менее важными соображениями политического и экономического характера. В результате событий под Сталинградом и полного провала летних операций 1943 г. военному престижу Германии был нанесен первый серьезный удар. Италия полностью выпала из коалиции, а Венгрия уже не могла посылать свои войска на Восточный фронт. Лишь несколько венгерских дивизий еще участвовали в борьбе с партизанами в тылу 2-й армии. Румынская помощь ограничивалась восемью дивизиями, использовавшимися для обороны побережья в Крыму и на Азовском море. Фактически, если не считать финнов, оборонявших собственную страну, и нескольких слабых иностранных формирований СС, Германия теперь вынуждена была вести войну на Востоке в одиночку. Фронт стремительно приближался к Балканам. Приходилось опасаться, что если события и дальше будут развиваться с такой же быстротой, Румыния, Болгария и Венгрия, несмотря на свой страх перед большевизмом, станут ненадежными союзниками. Пример Италии был в этом смысле весьма показательным. Будущие поражения немецких войск не могли также не оказать влияния и на позицию Турции.
Столь же серьезные опасения вызывали экономические проблемы. Украина давала значительное количество сельскохозяйственной продукции, от которой в высшей степени нелегко было бы отказаться. Сталелитейная промышленность одну треть всей потребности в марганцевой руде покрывала за счет Криворожского бассейна. А сокращение производства стали после тяжелых потерь в технике, понесенных за последний год, должно было весьма неблагоприятно отразиться на производстве вооружения.
Схема 38. Борьба за Днепр
(октябрь—декабрь 1943 г.).
Предпосылки для продолжения русского наступления были налицо. Прорыв у Азовского моря отрезал бы Крым, продвижение через Днепр на Кривой Рог в сочетании со вспомогательным ударом на Запорожье могло бы привести к окружению 1-й танковой армии в излучине Днепра, а наступление на рубеже Гомель, Киев до предела растянуло бы силы немецких армий и в конце концов разорвало их фронт.
Обе оборонявшие южную часть Восточного фронта группы армий, полиостью понимая реальность этих угроз, использовали для соответствующей перегруппировки кратковременную паузу, которую русские вынуждены были предоставить в связи со своей подготовкой к форсированию Днепра. Первая попытка русских в конце сентября с хода захватить плацдармы на правом берегу Днепра удалась лишь в одном пункте—у изгиба реки южнее Яготина, но и там немецкие войска при поддержке танков сумели вскоре уменьшить русский плацдарм до размеров узкой прибрежной полосы.
7 октября в русской сводке было сообщено, что после паузы, вызванной необходимостью подтягивания новых сил, русские армии возобновили наступление по всему фронту от Витебска до Таманского полуострова. Чтобы и внешне подчеркнуть достигнутые перед этим успехи и вызвать в русских войсках новый наступательный порыв, существовавшие до сих пор фронты были переименованы. На юге отныне находились 1-й, 2-й, 3-й и 4-й Украинские фронты, в центре—1-й, 2-й и 3-й Белорусские фронты и против группы армий «Север»—1-й и 2-й Прибалтийские и Волховский фронты.
Русские армии сосредоточили основные усилия на четырех ожидавшихся немецким командованием направлениях: в районе Киева, юго-западнее Яго-тина, восточнее Запорожья, где все еще существовал крупный немецкий плацдарм на левом берегу Днепра, и в районе Мелитополя у Азовского моря. Несмотря на подавляющее превосходство русских, не знающим усталости войскам сначала удалось не допустить оперативного прорыва противника. 6-я армия до 23 октября продолжала вести тяжелые бои за Мелитополь, завершившиеся прорывом русских войск 4-го Украинского фронта. За неделю они захватили обширный район, позволивший им частью сил выйти к Перекопскому перешейку и перерезать сухопутные коммуникации немецкой группировки в Крыму. Севернее продвижение русских армий между Крымом и нижним течением Днепра было задержано лишь у самого Днепра. Исключительно важное значение имело то, что немецкие войска, которые удерживали большой плацдарм в районе Никополя, отразили все попытки русских нанести там удар через Днепр в северном направлении и прикрывали далеко выдвинутый вперед фланг 1-й танковой армии.
Когда русские 1 ноября вышли к Перекопскому перешейку, они высадили десант на восточном побережье Крыма в районе Керчи. После тяжелых боев десанту удалось закрепиться и удержать захваченный плацдарм. Однако как Перекопский перешеек, так и узкий Керченский полуостров, несмотря на все удары русских, успешно оборонялись 17-й армией. Лишь в апреле 1944 г. Крым был эвакуирован.
.Запорожский плацдарм, несмотря на удар
3-го Украинского фронта, удерживался 1-й танковой армией до 14 октября. Положение
этой армии стало угрожающим после того, как русским 17 октября удалось на широком
фронте форсировать Днепр юго-восточнее Кременчуга, захватить там плацдарм в 45
км по фронту и около 20 км в глубину и через день прорваться к
железнодорожному узлу Пятихатке, расположенной в 50 км от Днепра. За этим
прорывом 24 октября последовал новый—в районе Днепропетровска. К 10 ноября русские
взломали оборону на Днепровском оборонительном рубеже между Кременчугом и
Днепропетровском на фронте 150 км и группировкой в составе 61 стрелковой
дивизии, 37 танковых бригад и 14 мотострелковых бригад вбили глубокий клин между
немецкими 1-й танковой и 8-й армиями, выйдя далеко за Ингулец севернее Кривого
Рога. Танковым дивизиям 1-й танковой армии удалось помешать глубокому охвату армии
с севера, тем не менее она вынуждена была отойти на рубеж Никополь,
северо-восточное Кривого Рога. Примыкавшая к ней с севера 8-я армия оттянула свой
правый фланг назад, что дало ей возможность прикрыть стык со своим южным соседом
юго-восточнее Кировограда. Наступавшие против этой армии войска 2-го Украинского
фронта сумели захватить небольшой плацдарм южнее Черкасс. Русские пытались также
расширить созданный ими ранее плацдарм южнее Яготина. В остальном их действия
преследовали лишь цель сковать немецкие силы, так что 8-я армия даже могла в
течение некоторого времени удерживать свою оборону на Днепре.
Зато исключительно серьезным стало
положение 4-й танковой армии. Тяжелые бои, завязавшиеся 7 октября с началом
крупного русского наступления на Киев, эта армия в течение всего октября вела
довольно успешно, не давая противнику возможности выйти за пределы местных
успехов. Русские постепенно захватили плацдармы по обе стороны Киева, которые к
концу месяца были ими значительно расширены, особенно севернее города.
Когда 3 ноября крупная группировка в составе 30 стрелковых дивизий, 24 танковых
бригад и 10 мотострелковых бригад начала из этого района наступление, 4-я танковая
армия была совершенно обескровлена. До 6 ноября она еще продолжала удерживать
Киев, но затем вынуждена была оставить обойденный с обеих сторон город. Немецкий
фронт был разорван, и уже на следующий день
противник продвинулся к важному
железнодорожному узлу Фастову, расположенному в 60 км юго-западнее Киева.
Западнее Киева русские войска, развивавшие наступление на Коростень, Житомир и
Бердичев, также преследовали далеко идущие цели и хотели добиться, наконец,
широкого прорыва центра немецкого фронта. 11 ноября русские вышли к
Радомышлю, расположенному в 90 км западнее Киева, а двумя днями позже они
были уже в 130 км от Киева, в районе Житомира.
Так как южнее Гомеля в полосе
соседней 2-й армии 1-й Белорусский фронт к тому времени тоже достиг значительных
успехов, на стыке групп армий «Юг» и «Центр» возникла угроза крупного по масштабам
прорыва с самыми грозными последствиями. Только контрнаступлением против
левого крыла прорвавшихся русских войск, результатом которого должен был явиться
захват Киева, еще можно было остановить противника. Сосредоточив все
имевшиеся на этом участке фронта танковые дивизии и подтянув войска с севера и из
Франции, группа армий «Юг» создала в районе южнее Фастов, Житомир крупную ударную
группировку, подчинявшуюся командующему 4-й танковой армией. Это позволило почти на
два месяца приостановить русское наступление и вернуть инициативу на этом участке
фронта немецким войскам. Немецкое контрнаступление началось 11 ноября и сразу
же приняло столь угрожающий характер для войск 1-го Украинского фронта, что
русским пришлось ввести все свои силы и вместе с тем приостановить продвижение
в западном направлении. 20 ноября Житомир снова был в руках немецких войск. Тем временем
сопротивление русских постепенно возрастало, вследствие чего немецкое
наступление теряло свою силу. Русские настолько укрепили свое левое крыло, что
это дало им возможность возобновить наступление на запад. Смелый бросок группы
армий «Юг» потерял весь свой эффект. Командованию группы пришлось перенести
направление главного удара в район Житомир, Коростень, чтобы нейтрализовать
новый русский удар. Такая внезапная перегруппировка немецких войск дала, во
всяком случае, тот положительный результат, что русские армии были отброшены до
Радомышля.
Когда русскому командованию в начале
ноября стало известно, что в результате изъятия сил, выделенных для сколачивания
ударной группировки, 8-я армия оказалась значительно ослабленной, войска 2-го
Украинского фронта предприняли против этой армии наступление. Кроме того,
возобновили свои атаки и русские войска северо-восточнее Кривого Рога. 20 ноября
русские перешли в наступление в районе Черкасс, 24 ноября им удалось осуществить
глубокий прорыв южнее Кременчуга. В последующие дни они расширили вбитые клинья
на каждом из этих направлений. Тем не менее войскам 8-й армии и ее южного
соседа, 1-й танковой армии, упорной обороной и контратаками местного характера
пока что удавалось помешать русским осуществить решающие прорывы.
Декабрь также не внес существенных
изменений в обстановку на фронте этих армий. Он был насыщен упорными боями, в
ходе которых русские, используя крупные силы, стремились из района южнее
Кременчуга осуществить прорыв на Кировоград. Развивая наступление в западном
направлении, они вышли к Чигирину. В районе Черкасс они расширяли свои
плацдармы, сам город был эвакуирован немецкими войсками в середине месяца; на
крайнем юге 20 декабря после ожесточенных боев 6-й армии пришлось оставить
плацдарм в районе Херсона. В непрерывных боях 1-я танковая и 8-я армии шаг за
шагом оттеснялись назад, тем не менее Кривой Рог и Кировоград к концу месяца все
еще оставались в руках немецких войск. Русские плацдармы в районе Черкасс и
южнее Яготина были расширены, хотя и не приобрели еще оперативного значения,
благодаря чему стык с 4-й танковой армией, оборонявшейся фронтом на север, пока
оставался в безопасности.
Для наступления этой немецкой армии на
Киев сил уже не хватало. Лишь фронтальным нажимом из района восточнее Житомира,
Коростень она смогла отбросить противника на ряде участков к востоку.
В общем, результаты боев последних трех
месяцев казались удовлетворительными, хотя в начале октября их исход и вызывал
опасения. Оборонительный рубеж по Днепру, за исключением небольшого участка
северо-запад-нее Черкасс, был оставлен, но ценою последнего напряжения сил, а
также благодаря умелому командованию обе группы армий все-таки приостановили
прорыв русских на наиболее опасных направлениях. Тем не менее эти успехи были
куплены слишком дорогой ценой. Силы немецких войск вновь оказались полностью
истощенными, и их перенапряжение грозило привести в случае нового наступления
русских к тяжелым последствиям.
БОРЬБА ЗА КРУПНЫЙ ПЛАЦДАРМ ГРУППЫ АРМИЙ «ЦЕНТР» НА ДНЕПРЕ
К началу октября группа армий «Центр» удерживала крупный плацдарм на левом берегу Днепра, который она должна была оборонять со всей решительностью. Ее фронт начинался севернее стыка с группой армий «Юг» у слияния Днепра и Припяти, шел по западному берегу рек Сож и Проня, восточнее Орши пересекал автостраду Москва—Минск, прикрывал железнодорожный и шоссейный узел Витебск и восточнее Невеля примыкал к 16-й армии, входившей в состав группы армий «Север».
В течение последних трех месяцев боевые действия на этом участке характеризовались почти беспрерывными ударами войск 1-го, 2-го и 3-го Белорусских фронтов. Цель этих ударов, направления которых часто менялись, заключалась в том, чтобы глубоко охватить крылья группы армий «Центр» и прорывами с фронта взломать ее оборону. Наступлением на флангах русские стремились заставить немецкие войска распылить свои силы, наступление в направлении Могилева и Орши велось с целью перерезать исключительно важные коммуникации, проходившие параллельно линии фронта группы армий «Центр» и являвшиеся основными путями ее снабжения. Наряду с этим противника, очевидно, было намерение сковать находившиеся здесь немецкие силы и не допустить переброски части их на юг, где осуществлялись решающие операции русских войск.
Действиям русских наряду с их значительным численным превосходством благоприятствовало и то, что осень лишь в конце сентября сопровождалась непродолжительной распутицей, погода же в октябре и ноябре в отличие от прошлых лет не влияла на проведение операций.
[ Группе армий «Центр» пришлось вести неравную борьбу почти исключительно собственными силами. Ее высокие потери в людях были восполнены далеко не полностью; новые силы, за исключением одной танковой дивизии, прибывшей из Италии и в конце декабря в течение непродолжительного времени использовавшейся на правом крыле, не могли быть ей выделены: все они направлялись в группу армий «Юг». Несмотря на это, боеспособность дивизий группы армий «Центр», отошедших в октябре на новый рубеж и в большинстве своем сильно потрепанных благодаря использованию периодов, кратковременной передышки и маневрированию между спокойными и опасными участками, удалось значительно повысить. Взаимодействовавший с группой армий «Центр» воздушный флот генерал-полковника Риттер фон Грейма располагал тремя истребительными, пятью бомбардировочными авиагруппами и тремя авиагруппами пикирующих бомбардировщиков, то есть при полной укомплектованности, которой, впрочем, никогда не было, более чем 300 машинами. Эти немногочисленные, хотя исключительно маневренные авиачасти, беспрерывно ведя бои в условиях, когда обстановка нередко требовала применения их в течение одного дня на целом ряде напряженнейших участков растянутого фронта, всякий раз приносили находившимся в критическом положении наземным войскам желанное облегчение.
Русские начали наступление, захватившее вскоре большую часть фронта, против правого крыла группы армий «Центр». Здесь они предприняли прорыв через Днепр и Сож с тем, чтобы, выйдя вначале к Речице, затем обойти с запада Гомель. После нескольких дней ожесточеннейших боев 2-й армии удалось еще раз предотвратить этот прорыв. Однако противник все-таки захватил крупные плацдармы на западном берегу Днепра и закрепился между Днепром и Сожем южнее Гомеля. В начале ноября, когда оборонявшаяся южнее 4-я танковая армия была вынуждена отойти от Днепра к Коростеню, положение 2-й армии стало угрожающим. В течение нескольких дней 2-я армия должна была прикрывать образовавшийся открытый южный фланг протяженностью 120 км. Тем не менее ей было приказано удерживать также и район старого стыка с 4-й танковой армией у Чернобыля. 10 ноября русские предприняли крупное наступление южнее Гомеля и, продвигаясь по обеим берегам Днепра, на ряде участков глубоко вклинились в немецкую оборону. После отчаянной двухдневной борьбы командование армии вынуждено было доложить, что людские ресурсы армии находятся на грани полного истощения, что заслон южнее Гомеля прорван и армия не располагает силами, с помощью которых можно было бы остановить прорвавшиеся русские войска и закрыть образовавшиеся бреши. Хотя в последующие дни русские почти беспрепятственно продвигались западнее Днепра в направлении Речицы, а южнее Гомеля их продвижение сдерживалось лишь незначительными силами, Гитлер запретил эвакуацию Гомеля, ссылаясь на то, что потеря этого города вызовет еще более нежелательную реакцию мирового общественного мнения, чем сдача в сентябре Смоленска. Противник, продвигавшийся западнее Днепра, устремился еще дальше на запад и грозил теперь захватить северо-восточнее Мозыря железнодорожный узел Калинковичи, через который осуществлялось снабжение 2-й армии. Ее правый фланг, хотя и отрезанный от левого глубоко вбитым русским клином, пока все еще находился в междуречье Припяти и Днепра. Связь С отброшенной к Коростеню 4-й танковой армией была давно потеряна. Противник был уже на подступах к Овручу. В итоге войскам правого фланга 2-й армии пришлось с боями прокладывать себе путь в северозападном направлении с тем, чтобы юго-восточнее Мозыря вновь соединиться с главными силами армии, которая в центре была отброшена к железной дороге Речица—Мозырь. 17 ноября пала Речица, и левый фланг 2-й армии в районе Гомеля был отрезан. Войска этого фланга пришлось перёподчинить 9-й армии. Командующему группой армий «Центр» и начальнику генерального штаба сухопутных войск, несмотря на все их усилия, так и не удалось добиться согласия Гитлера на эвакуацию выгибавшегося теперь далеко на восток и поглощавшего много сил выступи в районе Гомеля, где немецкие войска к тому же подвергались опасности окружения. Лишь после того как противник, продвигаясь вдоль Березины, 23 ноября перерезал железнодорожную линию Мозырь—Жлобин и обнаружилось полное отсутствие сил, необходимых для того, чтобы прикрыть прерванный между ГомелеМ и районом южнее Жлобина глубокий открытый фланг 9-й армии и восстановить связь с оттянутой на запад 2-й армией, была—увы, слишком поздно—разрешена эвакуация Гомеля, который русские и заняли 26 ноября. Тем временем исключительно критическая обстановка сложилась также на левом фланге 9-й армии, где противник в районе Пропойска внезапно вклинился на двадцатикилометровом фронте в немецкую оборону и продвинулся на 10 км. Русские бросили часть своих сил в северо-западном направлении, на Могилев, а часть—на юго-запад, в направлении на Рогачев, с явным намерением ударом на Могилев охватить правый фланг 4-й армии, а ударом в направлении на Рогачев отрезать 9-ю армию от Днепра. В многодневных, крайне напряженных боях наступление на Могилев удалось задержать, а затем окончательно остановить на рубеже Чаусы, Быхов. Удар в направлении на Рогачев 9-я армия сдерживала до тех пор, пока не были осуществлены эвакуация Гомелевского выступа и отвод войск за Днепр на участке между Жлобнном, Рогачевом. После того как в середине декабря это выпрямление линии фронта было завершено, армия, наконец, смогла высвободить достаточное количество сил, чтобы, используя прибывшую из Италии танковую дивизию, ударом с плацдарма на реке Березина южнее Бобруйска в направлении на Мозырь закрыть брешь на стыке со 2-й армией. Таким путем к концу года после ряда исключительно критических недель, в течение которых войска напрягали буквально последние силы, удалось организовать сносную оборону. Со своей стороны, командование не оставило без внимания непрерывные настойчивые просьбы всех инстанции о том, чтобы восполнить понесенные войсками потери.
Так как правый фланг 2-й армии теперь находился примерно в 30 км южнее Мозыря, на стыке с группой армий «Юг» оставалась открытой брешь шириной 100 км, вызывавшая тем большие опасения, что к тому времени наступила глубокая зима и район Припятских болот перестал быть непроходимым, особенно для русских.
На центральном участке фронта группы армий «Центр» противник с начала октября лишь от случая к случаю предпринимал сковывающие, удары, которые, как правило, удавалось отражать, благодаря чему немецкие воиска удержали свои позиции между Чаусами и Ленино. Зато по обе стороны автострады на участке Смоленск—Орша русские четырежды—в конце октября, иачале ноября, конце ноября и начале декабря—начинали крупное наступление, безуспешно пытаясь опрокинуть левый фланг 4-й армии и прорваться к Орше. Все эти наступательные операции, длившиеся до семи дней каждая ,осуществлявшиеся многократно превосходящими силами с применением огромного количества артиллерии, успеха не имели, 4-я армия, напрягая все свои целы, всякий раз останавливала противника, и хотя при этом немецкие войска несколько отходили назад, но наносили наступающим тяжелые потери. Войска 3-го Белорусского фронта выходили из каждого такого сражения настолько потрепанными, что лишь после основательного отдыха и восполнения понесенных крупных потерь были в состоянии предпринимать очередную безуспешную попытку. После четвертой попытки русские вынуждены были отказаться от намерения прорвать немецкую оборону на этом участке фронта. Испытанные дивизии 4-й армии, которыми умело и энергично командовал генерал-полковник Хейнрици, вынесли из этих боев чувство полного превосходства над своим противником.
Гораздо хуже сложилась в начале октября обстановка для оборонявшейся севернее 3-й танковой армии генерал-полковника Рейнгардта. Войска 1-го Прибалтийского фронта внезапным ударом прорвали 6 октября восточнее Невеля левый фланг этой армии и правый фланг соседней 16-й армии из состава группы армий «Север». Русским удалось отразить все попытки немцев закрыть образовавшуюся брешь, вследствие чего смежные фланги обеих немецких армий пришлось отвести назад. Противник ввел в прорыв крупные силы, расширив его во всех направлениях. Эта брешь превратилась в кровоточащую рану на стыке обеих групп армий. В южном направлении русские продвинулись до района Городка и Дретуни, и поэтому 3-й танковой армии пришлось не только отражать натиск противника с востока, но и постепенно создавать оборону фронтом на север, а впоследствии и на запад. Стык с 16-й армией обеспечивали слабые охранные и полицейские части. Гитлер упрямо отклонял все предложения командования обеих армий о том, чтобы оттянуть охваченные противником фланги назад и укрепить высвободившимися таким образом силами участок фронта перед выступом, который образовался в результате наступления русских. Он все еще продолжал упорствовать в требовании отрезать вклинившегося противника ударами с севера и юга в общем направлении на Невель. Однако войска обеих групп армий были настолько скованы на остальных участках, что, несмотря на неоднократные попытки, им ни разу не удавалось сконцентрировать достаточно сил одновременно севернее и южнее Невеля. Атаки же, предпринимавшиеся недостаточными силами, терпели неудачи. К счастью, русские, очевидно, тоже были довольно сильно связаны на остальных фронтах, так как до поры до времени не стремились предпринимать дальнейшего наступления из района Невеля, чтобы добиться оперативных успехов, довольствуясь постепенным оттеснением слабого немецкого прикрытия севернее рубежа Городок, Полоцк все дальше на юг с целью создать угрозу жизненно важной коммуникации 3-й танковой армии—шоссейной дороге Витебск— Полоцк. Когда давление в районе Полоцка стало слишком сильным, командование группы армий для обеспечения западного фланга 3-й танковой армии, над которым нависли русские войска, ввело в бой единственное оставшееся резервное соединение—танковую дивизию численностью в 500 человек и 20 танков, благодаря чему местами удалось несколько ослабить нажим противника. Тем не менее охваченный левый фланг 3-й танковой армии все еще оставался районе южнее Невеля. Просьба разрешить отход ввиду необходимости создать резервы вновь была отклонена, так как Гитлер попрежнему упорно настаивал на наступлении на Невель. По его мнению, 3-й танковой армии надлежало удерживать свои позиции до последнего человека и создать тем самым предпосылки для уничтожения противника, которое должно было быть осуществлено все время откладывавшимся наступлением группы армии «Север». Вследствие этого войска левого фланга 3-й танковой армии продолжали оставаться в безнадежном положении, видя, как противник без каких-либо помех готовится к их уничтожению, и напрасно надеясь на наступление группы армий «Север»: у нее не было для этого сил. 13 декабря русские одновременно с трех направлений—востока, севера и северо-запада—перешли в наступление против 3-й танковой армии. Через два дня левофланговая дивизия армии была отрезана и получила приказ пробиваться к своим войскам. Эта дивизия, насчитывавшая 4750 человек, в том числе 1000 раненых, прорвала кольцо окружения, бросив, однако, все тяжелое оружие, артиллерийскую технику семи артдивизионов и все транспортные средства. Без всякой на то необходимости оставалась она на своих позициях и, не принеся , никакой пользы, попала в окружение. В результате от дивизии остались жалкие остатки, совершенно небоеспособные. Это был еще один пример в бесконечной цепи жертв и потерь, явившихся следствием гитлеровских приказов «держаться во что бы то ни стало». Теперь русские продвигались на Витебск и к ведущей к нему с запада шоссейной дороге. Части 3-й танковой армии в этом районе были оттеснены, хотя вокруг Витебска им удалось удержать плацдарм на северном берегу Западной Двины и не допустить прорыва русских.
На фронте группы армий «Север» русские после неудавшейся в августе попытки прорвать немецкую оборону юго-восточнее Ленинграда ограничивались действиями местного характера. Лишь на правом фланге 16-й армии в результате прорыва русских в районе Невеля возникла потенциальная угроза. Она, правда, вызывала большие опасения, тем более что русские здесь находились всего в 120 км от Даугавпилса и их крупный прорыв в этом направлении мог бы оказаться очень серьезным для всего фронта группы армий «Север».
5. ЯПОНИЯ В БОРЬБЕ ЗА СВОИ ВНЕШНИЕ ФОРПОСТЫ
(Карта 5)
К лету 1943 г. силы американцев на Тихом океане выросли настолько, что они оказались в состоянии захватить инициативу на этом театре военных действий в свои руки. Жизненно важный для японской обороны район наряду с островами собственно Японии охватывал Филиппины и Нидерландскую Индию. Фланги его были хорошо прикрыты. На западе и юго-западе японцы находились в Бирме, Малайе и Сиаме, на севере—на Курильских островах. Помимо того, что пути подхода к мощному юго-западному бастиону японцев в Бирме и Малайе были для американцев слишком протяженными, наступление здесь пришлось бы вести в труднопроходимой гористой местности. Возможности для наступления с севера, пока Советский Союз не находился в состоянии войны с Японией, были слишком ограниченными. Эти факторы географического порядка и предопределили решение американцев изгнать японцев из огромного предполья, которое те создали в начале войны на юге и юго-востоке вокруг своего стратегического жизненного пространства. Оборона этого предполья на юго-востоке опиралась на Новую Гвинею и архипелаг Бисмарка с крупной военно-морской и военно-воздушной базой Рабаул на острове Новая Британия, а в направлении на Пирл-Харбор—на многочисленные более мелкие военно-морские и военно-воздушные базы на островах Гилберта и Маршалловых островах, одновременно прикрывавшие подступы к Марианским островам и далее к Филиппинам. Основной базой японского флота являлся один из Каролинских островов—Трук.
При том решающем значении, которое приобретали военно-воздушные силы в сочетании с военно-морским флотом для проведения в сущности любой десантной операции с последующими наземными боями, американцы усматривали свою задачу в том, чтобы тщательно подготовленными скачками последовательно, одну за другой захватывать японские авиабазы, оборонявшиеся, как правило, более или менее крупными сухопутными силами. Хотя число американских авианосцев на этом театре неуклонно возрастало, одних авианосцев было недостаточно для надежной поддержки крупных десантных операций с воздуха. Ощущалась серьезная потребность в сильных соединениях истребительной авиации, которые могли бы базироваться на сухопутные аэродромы. Следовательно, любая более или менее крупная операция могла проходиться лишь в пределах радиуса действия сухопутной истребительной авиации.
Для подготовки операций против Новой Гвинеи и Рабаула необходимо было захватить два больших острова из группы Соломоновых островов—Нью-Джорджию и Бугенвиль. В июне 1943 г. была завершена подготовка к высадке десанта на Нью-Джорджию, и 1 июля американцы высадились на ее южном побережье. Бои за остров приобрели такой же характер, как и в предыдущем году за Гуадалканал. Японцы, сохранившие в своих руках аэродром, стремились удержать остров, снабжая его в ночное время, американцы же пытались сорвать снабжение острова и переброску японских подкреплений. Некоторое время преимущество было на стороне японцев. Хотя американский флот в этом районе, насчитывавший 3 новых линкора и 4 корабля такого же класса более ранней постройки, 3 тяжелых и 9 легких крейсеров, а также около 30 эскадренных миноносцев, численно и превосходил японцев, тем не менее он переживал детскую болезнь роста, лишь постепенно наращивая соответствующую его численности мощь. Решающий перелом был достигнут только после того, как американцам 5 августа удалось захватить и затем вскоре использовать аэродром на острове Нью-Джорджия. Сопротивление японцев начало ослабевать. В результате захвата двух более мелких островов между Нью-Джорджией и Бугенвилем, где имелись японские аэродромы, Нью-Джорджия оказалась изолированной. В октябре японцы сдали остров.
Теперь необходимо было захватить еще Бугенвиль и вытеснить японцев восточной части Новой Гвинеи, чтобы благодаря этому получить возможность окружить Рабаул и сделать невозможным его использование в качестве военно-морской и военно-воздушной базы. Еще в разгар боев за Нью-Джорджию американцы начали наступление на восточную часть Новой Гвинеи. Боевые действия здесь носили иной характер, так как японцы имели на острове 50 тыс. человек, которые осуществляли оборону всего довольно протяженного побережья. Кроме того, они располагали здесь многочисленной авиацией. В течение нескольких предшествовавших месяцев американцы сформировали, подготовили и снабдили необходимыми десантными средствами крупные силы. В начале сентября они высадились в заливе Юон и захватили порт Лаэ; севернее Лаэ американцы, однако, натолкнулись на упорное сопротивление противника, которое им удалось сломить лишь в начале февраля после трехмесячных упорных боев и новых высадок.
Быстрее был осуществлен захват Бугенвиля. Десант, высаженный 1 ноября в бухте королевы Августы в центре западного побережья острова, удался, а немедленно предпринятые соединениями японского флота ответные действия с целью недопустить новых высадок успеха не имели.
Эта высадка побудила командующего японским флотом на Тихом океане принять решение, повлекшее вскоре за собой тяжелые последствия. До сих пор японские военно-морские силы состояли из двух флотов, один из которых базировался на Рабаул, в то время как другой контролировал среднюю часть Тихого океана, базируясь на Трук. Японский адмирал счел оборону Бугенвиля для прикрытия Рабаула столь важной, что принял решение сконцентрировать оба флота в Рабауле, намереваясь таким путем приостановить продвижение противника в этом районе. Американцы этого только и ждали. Узнав о сосредоточении обоих флотов в Рабауле, они 5 ноября базировавшимися на авианосцы крупными силами бомбардировочной авиации нанесли внезапный удар, причинив японскому флоту тяжелые потери и повредив несколько крейсеров настолько серьезно, что для ремонта их пришлось частично отвести на военно-морскую базу Трук, а частично переправить в Японию. К 11 ноября, когда был осуществлен повторный удар по Рабаулу, японских кораблей здесь уже не было, зато на этот раз вновь были нанесены тяжелые потери японской морской авиации. Потери, понесенные ею в результате обоих ударов, оказались такими большими, что в дальнейшем из-за недостаточной поддержки с воздуха использование флота в течение длительного времени не представлялось возможным. Достигнутыми успехами американцы создали благоприятные предпосылки не только для завершающего удара по Рабаулу, но и для осуществления намеченных операций против островов Гилберта и Маршалловых. В районе Соломоновых островов они добились абсолютного господства на море.
Теперь основные свои усилия они направили на захват северного побережья Новой Гвинеи. Операция требовала основательной, связанной с большой затратой времени подготовки с целью вывести из строя японские аэродромы в южной части острова Новая Британия. Эти мероприятия, на осуществление которых понадобилось несколько месяцев, ввиду производимой всякий раз высадки десанта, одновременно содействовали более тесному окружению Рабаула. По завершении их американцы в конце февраля приступили к захвату островов Адмиралтейства, высадив десант на главном из них—острове Манус. Очищение этого архипелага от противника, продолжавшееся до апреля, имело двойное значение, так как не только исключало последнюю угрозу японцев с фланга намеченным действиям на северном побережье Новой Гвинеи, но и сделало японскую морскую базу Трук досягаемой для американской бомбардировочной авиации. Наконец-то ничто не мешало наступлению на Новой Гвинее, которое американский главнокомандующий генерал Макартур намеревался теперь провести не в медленном темпе, продвигаясь "тот пальмы к пальме", как это имело место до сих пор, а в виде крупных и решительных десантных операций.
Объединенные в 18-ю армию японские сухопутные войска на острове были сосредоточены главным образом в районе Вевака и частично выдвинуты в восточном направлении. Именно в этом районе японцы ожидали очередного американского наступления. Макартур, однако, принял другое решение: смелым 600-километровым скачком высадиться намного западнее Вевака, в районе залива Гумбольдта. Избранный для этой цели район находился, правда, вне радиуса действия своей истребительной авиации, базировавшейся на сухопутные аэродромы. Однако в случае удачной высадки и быстрого овладения несколькими аэродромами вблизи бухты Гумбольдта истребительная авиация могла туда перебазироваться. А до того времени нужно было довольствоваться авианосной авиацией. Для высадки были подготовлены две хорошо обученные дивизии 6-й американской армии, насчитывавшие в общей сложности 70 тыс. человек, и достаточное количество современных десантных средств. Эти войска были посажены на суда в восточной части Новой Гвинеи и по далекому кружному пути вокруг острова под прикрытием крупных соединений кораблей и авианосцев доставлены к месту высадки. Внезапность была полной. 22 апреля первый эшелон десантных войск численностью в 25 тыс. человек уже находился на берегу, а через несколько дней были захвачены все аэродромы, и около 50 тыс. японцев, сосредоточенных гораздо восточнее, оказались отрезанными от основных своих сил. Предпринятое ими с востока наступление успеха не имело. Обеспечив себя с востока авиацией, которая перебазировалась на захваченные аэродромы, американцы немедленно развернули наступление в западном направлении; японские силы, оставшиеся у них в тылу, постепенно сами собой таяли, хотя остатки их и продержались на Новой Гвинее до окончания военных действий. Последующими высадками были захвачены некоторые из островов у северо-западного побережья Новой Гвинеи, что дало американцам новые авиабазы. К концу июля северное побережье острова и подступы к нему прочно удерживались американцами, благодаря чему были созданы предпосылки для захвата Молуккскиx и Филиппинских островов. Овладение этими опорными пунктами было сопряжено с целым рядом тяжелых боев и не обошлось без осложнений. Из Сингапура вернулся оправившийся от потерь и оснащенный авианосцами японский флот и, базируясь на Южные Филиппины, стал предпринимать попытки оказать помощь подвергшимся американскому нападению японским Опорным пунктам и доставить туда подкрепления. Разумеется, решающей роли в борьбе с превосходящими американскими силами он теперь уже играть не мог. Кроме того, ему вскоре пришлось оказывать противодействие американцам в проведении другой операции—захвата Марианских островов,— к которой они приступили, овладев центральным звеном предполья Японии — островами Гилберта и Маршалловыми.
Борьба за овладение упомянутым центральным звеном японского предполья завязалась, в сущности, еще почти за полгода до этого. Вскоре после тяжелого поражения японского флота в районе Рабаула в ноябре 1943 г. американцы начали свои тщательно подготовленные и осуществлявшиеся крупными силами операции против островов Гилберта и Маршалловых. В их распоряжении к тому времени имелось 4 тяжелых и 5 легких авианосцев. Так как каждый тяжелый авианосец мог взять на борт 97, а каждый легкий —40—60 самолетов, то в общей сложности на борту всех этих кораблей находилось около 650 истребителей, бомбардировщиков и торпедоносцев. Сначала было предпринято вторжение на острова Гилберта, которые находились в радиусе действия сухопутной авиации, базировавшейся на острова Эллис. Японцы обороняли эти важные в стратегическом отношении острова в ряде пунктов довольно крупными силами. Поэтому американцы отказались от тактики внезапных высадок и сочли необходимым предварительно ослабить сопротивление и подавить объекты предстоящего нападения, подвергнув их многодневным, а порою и многонедельным воздушным бомбардировкам. 21 ноября они начали действия по овладению атоллами Макин и Тарава. Захват Макина, оборонявшегося слабыми силами, прошел удачно, на Тараве же находилось свыше 3500 японцев, которые, укрывшись в бомбоубежищах, перенесли воздушные налеты без сколько-нибудь существенных потерь, а затем оказали очень упорное сопротивление, вынудившее американцев бросить на подавление его 15-тысячные силы, которые лишь после продолжительных кровопролитных боев смогли одолеть японский гарнизон. К захвату Маршалловых островов американцы приступили лишь в феврале 1944 г. после длительных и тщательных приготовлений. Связанную с подготовкой потерю времени они восполнили намного более широкими масштабами операции, что обеспечило быстрый захват разбросанного архипелага одним ударом. Численность предназначенных для высадки сил они довели 50 тыс. человек, оснастив их большим числом десантных средств, в том числе танками-амфибиями и бронированными десантными судами. Для прикрытия авианосцев были привлечены 8 линкоров, 6—8 тяжелых крейсеров и 30—40 эскадренных миноносцев, японцы располагали значительно меньшими силами. На захваченные к тому времени острова Гилберта было переброшено большое количество авиации. План американцев заключался в том, чтобы быстро овладеть западными островами разбросанного архипелага и изолировать их от восточных островов. Тщательная подготовка и применение опыта, приобретенного в предшествовавших операциях, вполне себя оправдали. Высадка на острова Кваджелейн и Рой, японский гарнизон которых насчитывал 8,5 тыс. человек, прошла удачно, и к 5 февраля оба острова были полностью захвачены. Восточные острова в результате предпринятого охватывающего маневра оказались отрезанными и потеряли свое значение. На одном из захваченных островов американцы незамедлительно создали хорошо оснащенную военно-морскую базу, избавившую их флот от необходимости базироваться на Пирл-Харбор, находившийся теперь на весьма значительном удалении от района боевых действий.
Вскоре после этих высадок американцы 17 февраля приступили к овладению последним, самым западным из Маршалловых островов—атоллом Эниветок, после чего японская военно-морская база Трук должна была оказаться в радиусе досягаемости американской сухопутной авиации. Одновременно авианосная авиация предприняла мощный налет на Трук, не давший, однако, должных результатов, так как японцы за несколько дней до этого отвели базировавшийся на Трук флот в район островов Палау. Тем не менее американской авиации по крайней мере удалось при незначительных собственных потерях нанести тяжелый урон японским авиачастям, остававшимся в Труке. Американский флот немедленно использовал благоприятную обстановку для проведения разведывательного поиска в районе Марианских островов. Произведенная аэрофотосъемка этих недосягаемых до сих пор островов дала важные сведения для организации последующего наступления. Тем временем американцами после непродолжительной борьбы был захвачен Эниветок. В результате этих действий японское предполье оказалось в руках американцев, а это означало захват трамплина для наступления на Марианские острова, принадлежавшие уже к внутреннему поясу японской обороны. Чтобы полностью себя обезопасить и исключить возможность каких-либо контрдействий со стороны японского флота, американцы 30 марта атаковали острова Палау соединением быстроходных авианосцев. Здесь они увидели картину, аналогичную той, с которой им, пришлось столкнуться незадолго перед этим при наступлении на базу Трук. Японцы успели отвести свои корабли и с этих островов, в результате чего от удара американской авиации серьезно пострадала лишь авиабаза да несколько транспортных судов получили повреждения.
При наступлении на Марианские острова американцам приходилось считаться с тем обстоятельством, что японцы на сей раз наверняка используют все имеющиеся в их распоряжении морские силы, другими словами, попытаются поставить все на карту, лишь бы удержать эту решающую во многих отношениях позицию. Потеря последней означала бы, что их воздушные коммуникации, которые шли от Японских островов через Иводзиму, Марианские острова, острова Палау и Молуккские, перехвачены в самом центре. Кроме того, с утратой Марианских островов не только Филиппины, но и острова собственно Японии оказались бы в пределах досягаемости американской бомбардировочной авиации. Следовательно, у японцев были все основания противопоставить следующему американскому удару всю свою морскую мощь. Так как для них пока еще было неясно, будет ли ближайший удар американцев направлен против Марианских островов, или же Макартур, занятый в то время захватом северного побережья Новой Гвинеи, сразу нанесет решающий удар через Молуккские острова по Филиппинам, они, чтобы быть во всеоружии при любом из этих вариантов, сосредоточили свой флот в южной части Филиппин.
Американцы приступили к овладению Марианскими островами еще более крупными силами, чем до сих пор. Кроме эскадры авианосцев, состав которой был доведен до 7 тяжелых и 8 легких авианосцев, а конвоирование осуществлялось самыми современными и быстроходными кораблями флота, они для прикрытия транспортов с войсками сосредоточили значительное число более старых кораблей. Последние имели задачу осуществлять артподготовку и поддерживать десантные операции на суше, в то время как авианосцы должны были прикрывать высадку с моря и воздуха. Эти основательные приготовления были необходимы еще и потому, что в данном случае предстояло иметь дело с настоящими островами, а не с всего-навсего небольшими атоллами, не превышавшими размеров аэродрома, как это имело место при захвате Маршалловых островов и островов Гилберта. Можно было ожидать, что крупные японские гарнизоны Марианских островов теперь, когда наступил решающий момент, по японскому обыкновению будут держаться буквально до последнего человека. Поэтому численность десанта была доведена до шести дивизий, прежде чем он в начале июня был погружен на корабли в районе Маршалловых островов. Длившаяся с 11 по 15 июня подготовка операции состояла из ряда этапов. Вначале для ослабления японской истребительной авиации были предприняты воздушные налеты на четыре основных острова архипелага— Сайпан, Тиниан, Рота и Гуам. После этого были блокированы имевшиеся здесь аэродромы с тем, чтобы через них на острова не могли перебрасываться подкрепления. Последующие удары, непосредственно перед самой высадкой, 6ыли направлены по оборонительным сооружениям островов Сайпан и Гуам, которые предполагалось захватить первыми. Одновременно были предприняты атаки против расположенных на флангах японской обороны авиабаз, опираясь на которые японцы могли наносить ответные удары с воздуха. Это были: на севере остров Иводзима, расположенный на полпути между Марианскими островами и Японией, а на юге—острова Палау и остров Яп. Лишь после завершения всех этих приготовлений на остров Сайпан под прикрытией флота и авиации был высажен 15 июня десант численностью в 25 тыс. человек, натолкнувшийся, как и следовало ожидать, на исключительно упорное сопротивление японцев. После трехдневных боев высадившимся американским войскам удалось, однако, захватить аэродром, который в течение последующих двух дней был восстановлен.
В разгар этих боев, когда исход их был еще неясен, командующий японским флотом решил бросить все свои силы на разгром американского десанта. Состоявшую из 6 линкоров, 9 авианосцев, 13 крейсеров и 30 эскадренных миноносцев эскадру он направил с Филиппин кратчайшим путем на восток в надежде своими сосредоточенными силами нанести удар по силам прикрытия в районе высадки. Американский адмирал, которому приходилось считаться с возможностью японских ударов с нескольких направлений, слишком поздно обнаружил, что японцы вопреки своему обыкновению свели все военно-морские силы в одну эскадру. А так как свою основную задачу он усматривал в обеспечении высадки, то не решился выйти наперерез японской эскадре, опасаясь, что бои на суше, успех которых к тому времени еще не определился, могли принять неблагоприятный для американцев оборот в результате возможного появления еще каких-нибудь не обнаруженных пока военно-морских соединений противника. Поэтому сражение завязалось лишь 19 июня у самых Марианских островов. Еще до начала его японцев постигла неудача: в результате атак американских подводных лодок они потеряли два крупнейших авианосца. Во время первого же налета японские самолеты были обнаружены дислокационными установками и отражены истребителями, уничтожившими большую часть атаковавших самолетов. Кроме того, американцы немедленно вывели из строя ближайшие аэродромы на Гуаме с целью не допустить перебазирования на них самолетов потопленных авианосцев. Лишь единичным японским самолетам удалось прорваться к району высадки. Успех этого заполненного непрерывными воздушными боями дня был, несомненно, на стороне американцев, которые из 300 брошенных в бой истребителей потеряли только 17, в то время как японские потери составили около 400 машин из 545 введенных в бой; в результате на японских авианосцах осталось лишь 60 самолетов. Замыслы японцев провалились. В ночь с 19 на 20 июня японские корабли незаметно оторвались от противника и ушли. Лишь к концу следующего дня они были вновь обнаружены американской авиацией, потопившей один линкор и серьезно повредившей другой. До решающего морского сражения, несмотря на превосходство американцев, дело не дошло. Неудовлетворительный в этом отношении исход сражения можно во многом отнести за счет осторожности американского морского командования, усматривавшего свою основную задачу в прикрытии высадки. Во всяком случае, главная цель—обеспечение боевых действий на суше—была достигнута. Последние продолжались еще в течение нескольких недель после захвата аэродрома. В ходе этих боев почти 23-тысячный японский гарнизон потерял свыше 21 тыс. человек. Американские потери также соответствовали напряженности боев, составив почти 15 тыс. человек.
На Гуам американцы высадились 21 июля, предварительно подвергнув остров двухнедельным, исключительно интенсивным воздушным налетам. Тем не менее им понадобилось 10 дней, чтобы сломить организованное сопротивление японцев, остатки которых держались еще в течение нескольких недель. Аналогично протекал и предпринятый между 24 июля и 8 августа захват острова Тиниан.
Теперь американцы довольно близко подошли к Филиппинам с востока. Но прежде чем приступить к их захвату, Макартуру необходимо было предварительно занять на юге Молуккские острова. Одновременно с боями за Марианские острова он завершил захват северного побережья Новой Гвинеи И к концу сентября был готов к новому прыжку, нацеленному теперь на самый северный из группы Молуккских островов—остров Моротай. Макартур вновь вернулся к тактике, весьма успешно примененной им на Новой Гвинее. В то время как японцы ожидали нападения на гораздо более крупный, расположенный южнее Моротая основной остров архипелага—Хальмахеру (Джай-лоло), который они обороняли 30-тысячным гарнизоном, американцы 15 сентября высадились на Моротае, гарнизон которого насчитывал всего несколько сот человек. Располагая серьезным превосходством на море и в воздухе, они приняли все меры, чтобы сорвать снабжение крупного гарнизона Хальмахеры. Эвакуировать свои войска по морю японцы были не в состоянии. После того как американцам, опираясь на Марианские острова, удалось захватить и острова Палау, в их руках оказались все исходные позиции для борьбы за Филиппины.
6. ПЕРВЫЕ БОИ МЕЖДУ НЕАПОЛЕМ И РИМОМ
(Карта 3 ,Схема 35)
После того как 10-й армии, действовавшей в Южной Италии, в середине сентября 1943 г. не удалось ликвидировать американский плацдарм в районе Салерно, она вынуждена была в соответствии со своей общей задачей организованно отойти. Необходимая для этого перегруппировка была произведена без помех со стороны противника. Командующий армией назначил 14-му танковому корпусу для сдерживания наступавшей крупными силами на узком фронте 5-й американской армии узкую полосу, прикрывавшую главным образом подходы к Неаполю, в то время как 76-й танковый корпус получил задачу удерживать на широком фронте 8-ю английскую армию, подход которой ожидался в ближайшее время, 1-я парашютная дивизия должна была попрежнему держать в напряжении высадившихся в районе Таранто англичан и, сдерживая их натиск, постепенно отходить на рубеж, обороняемый войсками 10-й армии.
Прошло еще несколько дней, прежде чем армии противника вышли к новому оборонительному рубежу 10-й армии. Американцы также вынуждены были предварительно перегруппироваться и привести в порядок свои части, участвовавшие в сражении под Салерно. 8-я английская армия по-прежнему испытывала затруднения с подвозом, вызванные тем, что большая часть имевшихся морских транспортных средств находилась в распоряжении американской армии. Помимо всего прочего, союзники сильно переоценили воздействие сообщения о капитуляции Италии, уверовав в возможность почти беспрепятственного продвижения в южной части страны. Все это позволило 10-й армии осуществить необходимые мероприятия, не испытывая особенно сильного нажима со стороны противника. Пока оставался в силе следующий план: ведя сдерживающие бои, отходить на подготавливаемый на Апеннинах оборонительный рубеж и лишь на время задержаться на одном из первых промежуточных рубежей по рекам Вольтурно и Форторе или на реке Биферно. Были также определены и последующие рубежи. Командование армии надеялось, что темпы продвижения противника удастся замедлять настолько, что оборону по рекам Вольтурно и Форторе можно будет удержать до 15 октября. На занимаемом рубеже оно рассчитывало обороняться до тех пор, пока из Неаполя не будут вывезены сосредоточенные там значительные запасы снабжения и не будет разрушен порт.
Американцы хотя и оказывали давление на новую немецкую оборону, однако воздерживались от решающего наступления до подхода англичан. Наконец 28 сентября войска левого фланга английской армии вышли к Мельфи. Еще за несколько дней до этого 1-я парашютная дивизия вынуждена была под все усиливавшимся нажимом противника оставить район Альтамуры. 22 и 23 сентября крупные силы противника высадились у Бари, в результате чего этой немецкой дивизии во избежание окружения пришлось отступить за реку 0фанто, примкнув левым флангом к побережью. Нажим со стороны англичан, преодолевших, наконец, затруднения с подвозом и знавших о немногочисленности противостоявших им сил, все усиливался и в конце концов привел к оттеснению немецких парашютистов за реку Форторе. Этот отход одновременно повлек за собой оставление крупного аэродрома в Фодже, захват которого являлся одной из основных целей наступления противника в Южной Италии. Теперь союзники получили возможность осуществить давно задуманный план:
Подвергнуть ударам своих бомбардировщиков в сопровождении истребителей нефтепромыслы в районе Плоешти, находившиеся до сих пор вне их досягаеемости. Учитывая быстрое продвижение противника в центре и на левом крыле немецких войск, командование 10-й армии отвело 29-ю гренадерскую моторизованную дивизию в район Беневенто с тем, чтобы одновременно обеспечить взаимосвязь последней с частями парашютной дивизии. Тем временем был завершен планомерно осуществлявшийся вывоз из Неаполя армейских запасов различного рода. Противник, перебросив в район высадки 5-й американской армии еще одну дивизию, перешел в наступление по всему фронту. Наступило время отхода на первый промежуточный рубеж. На западном участке после непродолжительных боев по обе стороны Везувия немецкие войска 1 октября оставили Неаполь, вскоре занятый противником. 5 октября американцы вышли к реке Вольтурно. 8-я английская армия также неожиданно быстро продвинулась на центральном участке фронта, в результате чего завязались упорные бои между реками Вольтурно и Форторе, куда для отражения удара англичан своевременно прибыла 29-я гренадерская моторизованная дивизия.
Довольно тяжелая обстановка возникла на восточном участке фронта. Слишком растянутые позиции ослабленной парашютной дивизии на реке Форторе 1 октября были прорваны. Сама дивизия отошла за реку Биферно, однако в результате неожиданной высадки английских отрядов «коммандос» в районе Термоли оказалась обойденной с тыла. Лишь ударом 16-й танковой дивизии, переброшенной через горы с правого фланга армии форсированным 150-километровым маршем (при этом много танков вышло из строя), удалось выручить части парашютистов, попавшие в отчаянное положение. Хотя после многодневных боев с высадившимися в тылу десантами противника, численность которых непрерывно возрастала, левый фланг армии пришлось отвести, но зато угроза прорыва была устранена. Тот факт, что немецких сил оказалось достаточно для предотвращения прорыва, объяснялся не в последнюю очередь исключительной осторожностью командования английской армии:
даже в такой обстановке оно использовало в первом эшелоне всего четыре дивизии.
Прошло уже четыре недели со времени высадки союзников, и обстановка теперь складывалась для немецких войск гораздо благоприятнее, чем они могли рассчитывать с самого начала. По существу, беспрепятственная нейтрализация итальянцев после их выпадения из союза, выгодная для обороны местность и ее умелое использование 10-й армией и, наконец, то обстоятельство, что превосходство противника оказалось гораздо меньшим, чем ожидалось, так как он действовал исключительно осторожно,—все эти факторы привели к принципиальному изменению немецкого плана ведения дальнейшей борьбы в Италии. Немецкое командование отказалось от первоначального намерения вести сдерживающие бои вплоть до Апеннин. Напротив, теперь намечалось, что 10-я армия должна будет обороняться на заблаговременно подготовленном рубеже до тех пор, пока противник не вынудит ее отойти на следующий подготовленный рубеж. Такого рода действиями предполагалось значительно отсрочить приближение воздушной угрозы к границам Южной Германии. В этом случае Италия могла быть лучше использована с военной точки зрения, а новое республиканско-фашистское правительство в гораздо большей степени оправдывало свое существование, распространяя свою власть на большую часть страны.
Одновременно с изменением плана ведения войны в Италии были установлены четкие отношения в системе командования. До отпадения Италии немецкие войска формально подчинялись итальянскому верховному командованию. Кессельринг возглавлял имевшиеся здесь немецкие военно-воздушные силы и лишь благодаря своим личным качествам, а также постоянному использованию авиации совместно с сухопутными войсками и все усиливавшейся летаргии итальянского командования оказывал растущее влияние на общее руководство боевыми действиями немецко-итальянских войск в этом районе. После выхода Италии из войны общее руководство автоматически перешло в его руки, хотя Гитлер, упрекавший Кессельринга в уступчивости по отношению к итальянцам, рассматривал это лишь как временное решение: с отходом на Апеннинский оборонительный рубеж руководство боевыми действиями в Италии должен был взять на себя Роммель. Однако Кессельринг, в противоположность Роммелю с самого начала стремившийся к обороне южнее Рима, считая ее вполне возможной, оказался прав, и поэтому было вполне естественно, что он остался во главе группировки немецких войск в Италии. Через несколько недель после выделения самостоятельной группы армий «Б», которую возглавил Роммель, он был назначен главнокомандующим немецкими войсками на Юго-Западе и одновременно командующим группой армий «Ц».
В дальнейшем автор иногда называет это объединение группой армий «Юго-Запад».—Прим. ред.
Но Гитлер все еще не был уверен, что 10-й армии удастся длительное время обороняться на занимаемом рубеже. Он опасался также новых высадок союзников в Северной Италии. Немцы не замечали, что противник не предпринимал высадок в районах, находившихся за пределами радиуса действия его истребительной авиации. Кроме того, немецкому командованию не могло быть известно, что у союзников еще не было единого мнения о целях итальянской кампании и о численности сил, которые здесь следовало использовать. Вследствие этого группа армий Роммеля после разоружения итальянцев в Северной Италии и прояснения обстановки была оставлена севернее Апеннин и получила задачу подготовиться к удержанию Северной Италии и взять на себя оборону западного и восточного побережья на значительную глубину. После
Схема 39. Оборона немецких войск
юго-восточнее Рима.
После перемещения штаба группы армий «Б» во
Францию эта задача была возложена на 14-ю армию.
В то время как 10-я армия вела
бои в Южной Италии, на севере силами и дивизий проводилась основательная
подготовка нового оборонительного рубежа. На побережье Тирренского моря было
намечено подготовить береговую линию обороны от Приморских Альп через Геную, Ливорно
до Пьомбино. Мощные узлы обороны предполагалось создать вокруг Генуи, у Специи, по
обе стороны устья реки Арно и в районе Ливорно. Противотанковые заграждения и
доты сооружались организацией Тодта ,
Организация Тодта—полувоенная организация, созданная гитлеровцами в оккупированных областях для использования принудительного труда местного населения.— .Прим. ред.
полевые укрепления—выделенными для обороны побережья частями. Апеннинский оборонительный ребеж, который должен был явиться последней, решающей преградой на пути наступления противника, примыкал южнее Специи к Лигурийскому морю и проходил по гребню Апеннин до Пезаро на побережье Адриатики. Сооружение его было начато в августе, однако в планировке была допущена серьезная ошибка, которая не могла впоследствии не сказаться. Вся оборонительная полоса была оборудована на передних скатах гор, в результате чего оборона могла быть легко обнаружена и подавлена противником; это также чрезвычайно усложняло и без того трудное в горных условиях маневрирование резервами и снабжение обороняющихся войск.
Чтобы обеспечить левый фланг Апеннинского рубежа, было подготовлено для обороны и Адриатическое побережье, особенно на участке между Пезаро и устьем реки По. Далее линия прибрежных укреплении с основными узлами обороны в районах Триеста, Полы и Фиуме тянулась до самой югославской границы. Кроме собственных дивизий, 14-я армия к тому времени уже могла использовать подразделения новой, находившейся в стадии формирования армии Муссолини, вкрапливая отдельные итальянские батальоны и батареи в немецкие части.
14-я армия еще в течение нескольких месяцев оставалась в Северной Италии, передав, однако, несколько дивизии 10-й армии, которой предстояло в ближайшее время вести в одиночку тяжелые бои.
Были проведены также мероприятия по обеспечению в любом случае быстрого сосредоточения сил в пунктах возможных высадок противника. Этими мероприятиями объясняется, в частности, и тот факт, что, когда противник в январе 1944 г. предпринял высадку в районе Неттунии, у образовавшегося плацдарма поразительно быстро оказалось значительнее количество немецких войск.
Кессельрннг попрежнему был убежден, что путем решительной обороны все-таки удастся задержать противника южнее Рима на длительное время. Поэтому уже в конце сентября он отдал распоряжение о подготовке оборонительных позиций на рубеже Гарильяно, Миньяно, верхнее течение реки Воль-турно, горный массив Майелла, река Сангро. Работы осуществлялись силами немецких строительных батальонов под руководством специально созданного штаба. Итальянское фашистское правительство передало в распоряжение этого штаба итальянские строительные подразделения, сыгравшие вместе с завербованным немцами местным населением немаловажную роль в подготовке этого рубежа.
Основные работы велись на наиболее вероятных направлениях ударов танковых и моторизованных частей противника. Их приходилось опасаться не только на побережье Адриатики, но главным образом на южном участке фронта, где дороги Виа Аппиа и Виа Казилина открывали путь к Риму. Решающее значение приобретал горный проход между господствующими высотами вблизи Миньяно. В случае его потери предполагалось еще раз остановить противника на мощной оборонительной позиции, прикрываемой с фронта рекой Рапидо, а с флангов—горами по обе стороны Кассино.
Наряду с этими приготовлениями необходимо было усилить 10-ю армию, чтобы она смогла выполнить свою новую задачу—решительно оборонять намеченный рубеж. С этой целью из состава 14-й армии на основные участки новой оборонительной позиции были переброшены первоначально три дивизии, принявшие также участие в ее оборудовании.
К середине октября 10-я армия оборонялась на реке Вольтурно севернее Неаполя, а на восточном побережье удерживала позиции за рекой Биферно, которые она намеревалась оборонять по возможности дольше, чтобы выиграть время для сооружения нового оборонительного рубежа. Командование армии намеревалось отойти на этот рубеж не раньше 1 ноября, считая свое намерение вполне реальным. На южном участке американцы, как и предполагалось. стали оказывать давление вдоль Виа Казилина в направлении Миньяно. Наступавшая крупными силами 5-я американская армия -вынуждала 14-й танковый корпус постепенно отходить назад. Ведя ожесточенные арьергардные бои, корпус к началу ноября отошел на подготовленный новый рубеж. 5 ноября американская армия, состав которой тем временем увеличился до пяти американских и трех английских дивизий, подошла к реке Гарильяно и к господствующим над Миньяно высотам.
Английская армия, действовавшая на Адриатическом побережье, предоставила 76-му танковому корпусу более длительную передышку. К середине октября Монтгомери подготовил свои силы к планомерному наступлению с рубежа Термоли, Кампобассо, не надеясь больше на возможность сломить неуклонно крепнущее немецкое сопротивление отдельными разрозненными действиями. Сильные затяжные ливни осложняли задачу английских войск. В тo же время немецкие арьергарды вели боевые действия весьма умело. Они использовали для обороны труднодоступные горные деревни, которые затем при отходе уничтожались. В результате преследовавшим их англичанам [негде было укрываться от разбушевавшейся стихии. Короткие контратаки местного характера непрерывно задерживали продвижение противника, заставляя последнего бросать в бой крупные силы. Гористая местность также сильно затрудняла действия английских дивизий. Лишь 8 ноября наступавший по более равнинной местности правофланговый корпус вышел к реке Сангро, левый же его сосед значительно отстал.
Ход кампании продолжал вызывать в рядах обеих союзных армий довольно сильное разочарование. Когда они в середине октября вышли на рубеж реки Вольтурно, им в качестве ближайшей цели, которую нужно было достигнуть еще до начала зимы, была поставлена задача выйти к важной пересекающей полуостров коммуникации Пескара—Авеццано—Рим. И вот уже наступил ноябрь, а они еще находились перед очередной, очень сильной позицией, оборудованной на труднодоступной местности и, без сомнения, оборонявшейся более крупными 'силами, чем все предыдущие. Английские войска, по собственному признанию их командующего, серьезно устали; кроме того, давали себя знать значительные потери, понесенные армией со времени высадки, особенно не хватало пехотных офицеров.
К моменту отхода на новый оборонительный рубеж 10-я армия располагала семью дивизиями, три из которых на узком западном участке фронта сдерживали американцев, а четыре другие на более широком восточном участке вели боевые действия против англичан. Командование немецкими войсками на Юго-Западе держало две танковые дивизии в резерве, так как ему постоянно приходилось считаться с возможностью высадок противника в тылу, особенно на Западном побережье. Соотношение сил внешне казалось не так уж неблагоприятным. 5-я американская армия состояла из семи пехотных и одной бронетанковой дивизий, 8-я английская армия—из четырех пехотных и одной бронетанковой дивизий. Однако дивизии противника насчитывали по девять батальонов, а немецкие—всего по шесть, американские и английские батальоны были полностью укомплектованы, немецкие же здесь, как и в России, хронически страдали от нехватки пополнения. Понесенные потери почти никогда не восполнялись своевременно, и в результате батальоны численностью в 300—400 человек уже в течение ряда лет являлись большой редкостью. Только в живой силе противник имел по меньшей мере трехкратное превосходство; по количеству же артиллерии и боеприпасов оно было еще более ощутимым, а в воздухе, по существу, граничило с абсолютным господством. Воздушная разведка немецкой стороны была почти немыслимой. Передвижения на переднем крае и в тылу в дневное время представлялись возможными лишь при особо неблагоприятной для действий авиации погоде. Переброску резервов и подвоз приходилось осуществлять в ночное время.
Предпринятые в начале ноября обеими союзными армиями наступательные действия лишь преследовали цель не допустить стабилизации фронта и связанной с этим позиционной войны. Американцы считали для себя важным овладеть горным проходом у Миньяно. В боях, длившихся с 6 по 12 ноября, южнее горного прохода их первая попытка была отбита, севернее же американцам удалось захватить несколько господствующих высот. Все прочие попытки выбить 14-й танковый корпус с занимаемых позиций не вышли за рамки местных успехов. Только в начале декабря командование 5-й армии решилось возобновить атаки намного более крупными силами. После многодневной, исключительно интенсивной артиллерийской и авиационной подготовки американцы в результате трехдневных ожесточенных боев захватили у 15-й гренадерской моторизованной дивизии господствующую высоту Монте-Камино, расположенную юго-западнее горного прохода. Одновременно были предприняты сильные атаки на северный участок немецкой обороны, но американцам понадобилось две недели, чтобы оттеснить оборонявшуюся там 29-ю гренадерскую моторизованную дивизию на промежуточный рубеж, проходивший южнее позиций немецких войск у Кассино.
На центральном участке фронта впервые появилась сформированная в Марокко и прекрасно оснащенная французская дивизия, нанесшая серьезные потери противостоявшей ей 5-й горно-стрелковой дивизии. Однако бои на центральном и северном участках обороны 14-го танкового корпуса все еще велись перед оборонительным рубежом, подготовленным за рекой Рапидо.
Прежде чем перейти в конце ноября в наступление, англичане заняли исходное положение обычным для них методом: они нанесли несколько ударов по немецким позициям, по условиям местности отнесенным далеко за реку Сангро, и захватили ряд плацдармов. Но так как река Сангро после многодневных ливней вышла из берегов, намеченное на 20 ноября наступление пришлось вновь отложить на неделю. Лишь 27 ноября после предварительной, длившейся несколько дней обработки немецких позиций с воздуха и интен-сивнейшим огнем артиллерии английская армия смогла, наконец, перейти в наступление, нанося главный удар вдоль побережья. В ходе трехдневных боев англичане отбросили оборонявшуюся здесь на очень широком фронте немецкую дивизию, на некоторых участках прорвали ее оборону. К этому времени сюда подошли одна пехотная дивизия, высвободившаяся после эвакуации Сардинии, и одна танковая дивизия 14-го танкового корпуса. Они прибыли хотя и не в полном составе, но зато как раз вовремя для того, чтобы не допустить оперативного прорыва англичан, успеть подготовить к 8 декабря новый оборонительный рубеж за рекой Моро и восстановить сплошной фронт в южном направлении. Англичане еще не отказались от намерения достигнуть рубежа Пескара, Кьети с целью перерезать там дорогу на Авеццано, к чему они стремились уже в течение нескольких месяцев. Предпринятые для этого атаки вдоль побережья были, однако, отражены у реки Моро, а юго-западнее привел» лишь к успехам местного характера. В конце декабря английская армия вообще прекратила наступательные действия. Командовавший ею Монт-гомери вместе с генералом Эйзенхауэром, возглавлявшим до сих пор союзные войска на Средиземноморском театре, был отозван в Лондон, где обоим генералам была поручена новая задача—заняться подготовкой вторжения во Францию. Эйзенхауэр знал своего английского коллегу по совместной девятимесячной боевой деятельности. Он не испытывал особого восторга по поводу этой кандидатуры на пост командующего англо-американскими сухопутными войсками во время Нормандской операции, считая это лишь «приемлемым решением». К наиболее выдающимся качествам Монтгомери он относил умение увлечь за собой солдат, а также тактическое мастерство при проведении планомерного наступления. В умении сосредоточивать все силы артиллерии, танков, авиации и пехоты для овладения позициями противника ему, по мнению Эйзенхауэра, не было равных. Наверняка лишь благодаря такой методичности своего командующего 8-я английская армия не потерпела ни одного поражения на всем пути от Эль-Аламейна до реки Сангро, однако из-за нее же кое-где и шансы на победу были упущены, и захват ряда рубежей доставался лишь ценою тяжелой борьбы, хотя при более быстрых и решительных действиях для этого понадобилось бы гораздо меньше усилий. Новые назначения обоих генералов явились результатом переговоров, проведенных накануне Тегеранской конференции Рузвельтом и Черчиллем в Каире в конце ноября при участии генерала Маршалла в качестве председателя объединенного комитета начальников штабов союзников. Черчилль все еще питал надежду на то, что путем достижения быстрых успехов в Италии,которые могли бы быть распространены, пожалуй, и на более широкий район Средиземноморского бассейна, ему удастся добиться отказа союзников от вторжения во Францию. В его аргументах по-прежнему немаловажную роль, хотя открыто он это никогда не подчеркивал, играли опасения слишком глубокого проникновения Советского Союза в район Юго-Восточной Европы, в то время как все силы западных держав были бы прикованы к Франции, да еще, чего доброго, застряли бы там. Американцы же по-прежнему упорно настаивали на своем плане вторжения, отклоняя любое использование сил на Средиземноморском театре, которое могло отразиться на намеченных сроках вторжения во Францию. Тем более они не согласны были добиваться быстрого захвата Италии за счет усиления используемых здесь армий и поэтому лишь с большой неохотой одобрили требование англичан осуществить по крайней мере уже запланированную к тому времени высадку в тылу 10-й армии в районе Неттунии. Американцы считали, что теперь важно лишь сковать расположенные на полуострове немецкие войска и организовать действия своей авиации, базирующейся на аэродром в Фодже. Чтобы перебросить все необходимое для его оборудования, им понадобился тоннаж не менее 300 тыс. брт.
7. ТЕГЕРАНСКАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ И ВОЕННАЯ ОБСТАНОВКА В КОНЦЕ 1943 г.
Переговоры в Каире в ноябре 1943 г. между Рузвельтом и Черчиллем одновременно явились подготовкой к Тегеранской конференции с участием Сталина, проходившей с 28 ноября по 3 декабря. Благоприятный ход событий на всех театрах военных действий, которым был ознаменован 1943 г., предвещал скорое победоносное окончание войны и побуждал заняться наряду с обсуждением вопросов совместного ведения войны также изучением проблем послевоенного устройства Европы. Хотя уже в то время некоторые высказывали «серьезное сомнение в целесообразности формулы безоговорочной капитуляции, а переговоры с Италией впервые вскрыли на практике спорный характер этой политики, Рузвельт продолжал непоколебимо ее придерживаться. Со стороны Черчилля такой курс, возможно, из каких-то более веских соображений не встречал противодействия, Сталин же его одобрял. Эта политика была подтверждена и развита еще раньше, на конференции министров иностранных дел,созванной также в порядке подготовки к встрече глав трех государств и состоявшейся в Москве 19—30 октября. Уже здесь были провозглашены требования выдачи военных преступников, совершивших преступления во всех оккупированных противником странах, а также принципы оккупации и полного разоружения Германии. Поэтому главы трех государств должны были лишь вновь подтвердить, что «никакая сила в мире не помешает им уничтожить немецкие армии на суше, немецкие подводные лодки на море и немецкие военные заводы с воздуха». Когда эта цель будет достигнута, они, по их заявлению, смогут уверенно смотреть в будущее, так как весь мир будет в состоянии строить свободную жизнь без тирании и в соответствии со своими желаниями и своей совестью. Они заявили, что покидают Тегеран «действительными друзьями по духу и цели».
И все-таки у западных государственных деятелей было достаточно оснований не столь доверчиво полагаться на общность духа и, в широком смысле, цели со своим великим союзником из Кремля. Ибо уже тогда русские не оставляли никакого сомнения в том, что они намереваются преобразовать по своему усмотрению, по крайней мере, Восточную Европу. В центре Восточного фронта они приближались к прежней русско-польской границе 1939 г. Поэтому впервые остро встал вопрос о проведении в жизнь принципов Атлантической хартии, одобренной 1 февраля 1943 г. в заявлении об учреждении ООН и Советским Союзом.
Дата указана неверно. Советский Союз присоединился к принципам Атлантической хартии 24 сентября 1941 г., указав, что их «практическое применение... неизбежно должно будет сообразоваться с обстоятельствами, нуждами и историческими особенностями той или иной страны». После вступления США в войну 26 государств, разделявших принципы Атлантической хартии и получивших в дальнейшем название «Объединенные нации», подписали 1 января 1942 г. в Вашингтоне так называемую Декларацию двадцати шести государств. О необходимости учреждения международной организации для поддержания международного мира и безопасности было также заявлено в Московской декларации четырех государств по вопросу о всеобщей безопасности от 30 октября 1943 г. и в ряде других документов.—Прим. ред.
В ней было определено, что никакие территориальные изменения не могут предприниматься без свободно выраженного желания заинтересованных народов. Однако Советский Союз бесцеремонно отверг этот принцип хартии, ответив на запрос польского эмигрантского правительства в Лондоне, за которым он к тому же и не признавал никаких прав на полномочное представление интересов польского народа, что настаивает на признании линии Керзона в качестве новой русско-польской границы, то есть, другими словами, не намерен возвратить Польше отторгнутые осенью 1939 г. белорусские и украинские области. В качестве компенсации за это к Польше должны были перейти области, «отнятые у нее Германией и являющиеся исконно польскими землями». Западные державы тщетно пытались сгладить польско-русский конфликт, хотя и не возражали против попыток русских односторонне решить спорный территориальный вопрос, в результате чего судьба восточногерманских земель была предопределена еще в январе 1944 г.
Перед лицом таких целей своих противников немецкой пропаганде действительно нетрудно было представить немецкому народу в самых мрачных красках последствия неблагоприятного исхода войны и призвать его сопротивляться до последнего. Даже страшные разрушения, производившиеся вражескими бомбами в крупных немецких городах, становились стимулом еще более упорного сопротивления, ибо, спрашивала немецкая пропаганда, кто же другой должен будет восстанавливать эти превращенные в развалины города, как не сама победившая Германия?
Каким путем можно было добиться победы—это, по крайней мере для трезво мыслящих людей, оставалось неясным. Во всех оккупированных странах сопротивление возрастало по мере того, как все явственней ощущалось ослабление немецкой мощи. И для подавления его требовались все более крупные военные силы, хотя людских ресурсов не хватало даже для восполнения потерь на фронте. Только в юго-восточной части Европы, где в Греции численность националистических и коммунистических войск возросла до 25 тысяч человек, и в Югославии, где Тито, используя поддержку английской и русской военных миссий, возглавлял настоящую, почти четвертьмиллионную армию, приходилось держать, включая 55-тысячный гарнизон Крита и Родоса, войска общей численностью 612 тыс. человек. Кроме того, необходимо было прикрывать Норвегию от возможных высадок английских десантов, а на крайнем Севере оборонять область Петсамо от ударов русских. Для этих целей, а также для поддержания внутреннего порядка в Норвегии находилось 380 тыс. человек. Усиливалась внутренняя оппозиция в Дании, Голландии и Бельгии; во Франции окрепло движение маки, хорошо организованное с помощью англичан. Во всех этих странах союзники без разбора поддерживали любое сопротивление, носило ли оно националистический или коммунистический характер. Такая политика подпольной борьбы, получившая широкое распространение и в Италии, в немалой степени содействовала усилению внутреннего беспокойства, которое после войны не без участия со стороны Советского Союза охватило западноевропейские государства, особенно Францию и Италию. Эта политика придала войне новые формы, все более отдалявшиеся от норм существующего международного права и именно поэтому вынуждавшие немцев принять жестокие контрмеры. На Западе для борьбы с маки, главным образом для отражения ожидавшегося вторжения, приходилось держать полтора миллиона солдат. Контролирование слишком огромной оккупированной территории от Нордкапа до островов Додеканеса поглощало, если считать и использовавшиеся в Италии дивизии, свыше трех миллионов солдат; силы, остававшиеся для борьбы против Советского Союза, были гораздо меньше.
В Финляндии, Венгрии и Румынии, которым из-за их участия в войне на Востоке приходилось опасаться самых худших для себя последствий в случае дальнейших успехов русских, тем не менее все явственней чувствовалось нежелание служить ставшему непрочным делу. Там все больше склонялись к мысли путем своевременного установления, по примеру Италии, контакта с противником спасти хоть то, что еще можно было спасти.
Немецкое командование наряду с усилением подводной войны с помощью новых средств борьбы и применением «чудодейственного оружия»—самолетов-снарядов—рассчитывало, что в случае высадки союзников во Франции немецким войскам удастся нанести им решающее поражение, обеспечить этой победой - свой тыл и в результате высвободить достаточное количество сил, чтобы остановить продвижение русских на Востоке. У немцев была еще смутная надежда и на то, что внутренне непрочный союз Запада с Востоком развалится, если немецкое сопротивление будет достаточно продолжительным. Такие расчеты, однако, не имели под собой почти никакой почвы, тем более, что германское правительство давно перестало быть для Запада сговорчивым партнером. Над всеми еще неизвестными американской стороне источниками грядущих опасностей, вытекавшими из коалиции с Советским Союзом, доминировало одно неуклонное стремление: разгромить Германию и окончательно устранить ее с мировой арены как великую державу.
Дальновидные люди в лагере союзников уже в то время отчетливо сознавали вытекавшую из этих целей войны опасность для послевоенной обстановки во всем мире. Английский историк Лиддел Гарт в написанной им в октябре 1943 г. секретной докладной записке указывал, что в Европе имеется лишь одна страна, способная вместе с западноевропейскими государствами оказать сопротивление послевоенным устремлениям русских,—это страна, «которую собираемся разгромить». Всякая дружба с Советским Союзом, как бы желательна она в принципе ни была, должна, по мнению Лиддел Гарта, кончаться для англичан там, где дело идет о сохранении единственного барьера, достаточно мощного, чтобы сдержать поток. Наступательная мощь Германии сломлена и сможет возродиться лишь в случае, если со стороны союзников будут допущены грубые ошибки. Однако Германия вполне еще способна к длительной обороне, стимулируемой требованием безоговорочной капитуляции. В сущности, продолжал Лиддел Гарт, это лишь ирония судьбы, что оборонительная мощь, которую англичане стремятся сломить, так как она громадной преградой стоит на их «пути к победе», одновременно является самой мощной опорой западноевропейского здания. Такого рода факт, естественно, возмущает всех кому милитаризм неприятен, и вызывает подозрение у тех, кто связывает понятие милитаризма в первую очередь с германской армией. Однако все другие государства Западной Европы в военном отношении настолько обессилены, что уничтожение германской армии неизбежно должно будет привести к подавляющему превосходству Красной Армии. Английская политика, писал далее Лиддел Гарт, уже в течение ряда десятилетий плетется в хвосте событий и вынуждена дорогой ценой оплачивать свое отставание. Поэтому было бы разумно выйти за рамки ближайшей военной цели, в сущности уже достигнутой, и позаботиться о том, чтобы длительный путь к последующей цели был расчищен от опасностей, уже довольно отчетливо вырисовывающихся на горизонте. Однако к словам Лиддел Гарта никто не прислушался.
Сайт создан в системе uCoz