В. Е. Шумилов «Раздумье у рейхстага» Курская дуга 5 августа 1998 года он побывал в местах боёв у посёлка Яковлево. Вот что ему рассказали участники сражений. "Война - жесточе нету слова" М. Е. КАТУКОВ, дважды Герой Советского Союза, командующий 1-й танковой армии: "Курская битва... За годы войны мне довелось испытать всякое, но такое видеть не приходилось. Много лет минуло с той поры, а в ушах по сей день не смолкает грохои кровопролитных боёв. Стоит закрыть глаза, и явственно видишь сплошную завесу огня, черноту дыма и копоти. Казалось, горит земля, вода и воздух. Противник атаковал непрерывно. Без бинокля можно было видеть, как на километровом фронте один к одному идут, изрыгая смертоносный огонь, до ста - ста пятидесяти "тигров" и "пантер". С воздуха пикировщики - эскадрилья за эскадрильей - обрушиваются на наши позиции. Поля, холмы, перелески перед позицией первой танковой армии, изрытые воронками, изборождённые гусеницами, превратились в громадное, зловещее пожарище. Гул, треск, пронзительный вой падающих бомб. Кромешный ад. Как тут уцелеть человеку? Но наши экипажи, умело маневрируя, дрались с невероятным упорством. В этом адском грохоте связисты то и дело перехватывали радиодонесения фашистских авиаразведчиков. Часто в них слышались нотки отчаяния: "Русские не отступают. Они стоят на том же рубеже. Наши танки остановились. Они горят". Командующий Воронежским фронтом поставил перед армией задачу - 6 июля нанести контрудар по противнику в общем направлении на Томаровку. Приказы не обсуждают, их выполняют. Но тут командование армией оказалось единодушным: при сложившейся обстановке контрудар просто нецелесообразен. Ну, хорошо, мы двинемся на немцев. Но что из этого выйдет? Ведь их танковые силы не только превосходят нас численно, они обладают значительным преимуществом в вооружении. Гитлеровцы в силах вести с нами бой с дальних расстояний. Так следует ли давать им в руки этот козырь? Я чувствовал себя неспокойно. Думалось, что пусть фашисты, как и вчера, лезут в атаку, пусть думают, что им вот-вот удастся вырваться на оперативный простор. Пусть вязнут в нашей обороне, пусть гибнут. Перемалывать вражескую технику легче, чем наступать. А когда обескровим их окончательно - можно и самим нанести контрудар. Уже первые донесения с поля боя под Яковлевым показали, что мы делаем не то, что надо. Как и следовало ожидать - бригады несли серьёзные потери. С болью в сердце я видел с НП, как пылают и коптят наши "Тридцатьчетвёрки". Нужно было, во что бы то ни стало, добиться отмены контрудара. Я поспешил на КП, надеясь срочно связаться с командующим генералом Ватутиным. Но едва переступил порог избы, как начальник связи сказал: - Из Ставки... Товарищ Сталин. Не без волнения я взял трубку. -Здравствуйте, Катуков, - раздался хорошо знакомый голос. - Доложите обстановку. Я рассказал Верховному Главнокомандующему о том, что видел на поле боя собственными глазами. - По-моему, сказал я, - мы поторопились с контрударом. Враг располагает неизрасходованными резервами, в том числе танковыми. - Что вы предполагаете? - Пока целесообразно использовать танки для ведения огня с места, зарыв их или поставив на засады. Тогда мы могли бы подпускать машины врага на расстояние триста-четыреста метров и уничтожать прицельным огнём. Сталин некоторое время молчал. - Хорошо, - сказал он наконец. - Вы еаеосить контрудар не будете. Об этом Вам позвонит Ватутин. Вскоре командующий фронтом позвонил мне и сказал, что контрудар отменён. Целую неделю непрерывно, днём и ночью, первая танковая бригада вела ожесточённые бои, переламывая живую силу и технику врага. Само собой понятно, что жестокая активная оборона нам обошлась дорого. Многих боевых товарищей мы недосчитались после недельной кровавой битвы, в которой совсем стёрлись грани между передней линией огня и войсковыми тылами. 14 июля стало ясно, что наступление, на которое гитлеровское командование возлагало громадные надежды, провалилось: понеся колоссальные потери, противник вынужден был перейти к обороне." С.М.КРИВОШЕИН, Герой Советского Союза, генерал-лейтенант, бывший командир 3-го механизированного корпуса, уроженец Воронежской области: "Командир танковой бригады Александр Фёдорович Бурда, отличился в сражении северо-западнее Воронежа 1942 года. Это был обаятельный человек, небольшого роста, крепыш. На нём танковый комбинезон сидел, как литой, от игры мускулов. Открытое лицо, круглое, голубые глаза и всегда - с улыбкой. К концу третьего дня боёв его бригаду определили закрыть прорыв в обороне. У больших и Малых Маячков показались фашистские танки. - Помню, выехал на участок этой бригады и говорю: - Александр, вот Маячки. Здесь разверни батальон. - Да, да, я вижу. Сейчас сроблю всё гарно. Александр Бурда пошёл с первым батальоном в бой и тут его танк был подбит. Он загорелся. На Бурде горел комбинезон. Потушили пламя, и он повёл в бой другие машины. Александр Фёдорович - участник многих боёв, но, к сожалению, ему до дня Победы не пришлось дожить. Погиб на Украине, посмертно присвоено звание Героя Советского Союза." Ф.А.ГАРИН, писатель: "Товарищи, если будете проезжать по дороге из Москвы на Крым, прошу Вас, остановитесь на 597-м километре. Там стоит памятник танкистам Шаландину, Герою Советского Союза и танкисту Соколову. Я знал этих ребят. Из 1-й гвардейской бригады готовил листовку об этом подвиге. Вот как это было. Под Яковлевом дорога идёт круто, то в гору, то вниз. Гитлеровские танки пошли на штурм. Шаландин применил такой маневр. Взлетает на самую горку, пустит два снаряда и снова откатывается назад. Ну, каково? То же самое проделывает и Соколов. Таким образом, они подожгли несколько танков, устроили затор на дороге. И тут случилось так, что гитлеровцы засекли Шаландина и попали в его танк. Потом подбили и танк Соколова. И только поздно вечером, когда стих бой, капитан Бочковский приказал подобраться к нашим танкам. Когда подошли к танку Шаландина, еле удалось открыть люк, и мы увидели, что погибший танкист так и остался на сидении обгоревшим. Похоронили их вместе с Соколовым." А.Л.ГАГУА, командир орудия танка: Наш батальон занимал оборону у деревни Яковлево. "Тридцатьчетвёрки" стояли на выгодных позициях и были тщательно замаскированы. После длительной артиллерийской подготовки и непрерывной бомбёжки нашего переднего края 5 июля фашисты пошли в атаку. Впереди шли танки. Гитлеровцы палили из всех видов оружия, не причиняя нам фактически никакого вреда. Мы выжидали. А когда идущие на нас танки немцев оказались на близком расстоянии, открвли по ним прицельный огонь зажигательными и осколочными снарядами. За несколько минут удалось подбить два танка и уничтожить выскочивших их них вражеских танкистов. Но вдруг из-за холма появились два громоздких "тигра" и двинулись прямо на нас. Шли они на большой скорости. - Подкалиберный! - услышал голос командира. Накануне боя каждому нашему экипажу было выделено по пять подкалиберных снарядов. Только они были способны пробить мощную броню новых вражеских машин. Лязгает замок. Я сливаюсь с прицелом, медленно работаю механизмами наводки. Одна из машин, разворачивается. Вот он - подходящий момент! Нажимаю на электроспуск. Танк остановился, задымился. Фашисты выскочили из машин, стали тушить огонь. Посылаю им два осколочных снаряда. Тем временем второй "тигр" нащупал нас. Бил он не очень точно. Я отвечал ему подкалиберными и, видимо, подбил. Но враг не сдавался. Дуэль продолжалась. Тяжело поворачиваясь на месте, фашист всё время подставлял мне свой лоб. А у меня остался в запасе один снаряд. Я берёг его и бил бронебойными и зажигательными. А экипаж "тигра" уже, наверное, видел нас и стал бить точнее. Один снаряд чиркнул по башне, другой пробил броню. Слышу стоны раненых, но продолжаю дуэль. Наконец, уловил нужный момент. И послал в борт "тигру" последний подкалиберный снаряд. Фашист замер на месте и уже больше не грызался." А.АКИЛОВ, стрелок-радист танка Т-34. "Танковая рота гвардии старшего лейтенанта Николая Фёдоровича Нижника заняла оборону в районе Яковлево неподалёку от шоссейной дороги Белгород-Курск. Танк командира взвода гвардии лейтенанта Ивана Петровича Калюжного, где я был стрелком-радистом, стоял в центре боевого порядка. Впереди нас, немного правее, замаскировались танкисты второго батальона гвардии майора С.Вовченко. Они первыми вступили в бой, когда в середине дня вражеские танки подошли к рубежу обороны бригады. Разгорелась танковая дуэль. Мы какое-то время наблюдали её со стороны и радовались за товарищей, которые не испугались "тигров", по-гвардейски давали им жару. На равнине уже горело несколько вражеских машин. Но вот противник уклонился влево и в бой вступил наш первый батальон. Как только вражеские машины появились в секторе обстрела нашего танка, Калюжный открыл огонь, снаряды точно поражали цели, однако не пробивали броню "тигров". Наконец, один из них стал. От огня других экипажей роты остановилось ещё несколько немецких танков. Некоторые из них загорелись. Стояла невыносимая жара. Броня так нагрелась, что к ней нельзя прикоснуться. От облака пороховых газов нечем дышать, голова идёт кругом. Но бой продолжается. Фашисты идут напролом, и мы изо всех сил пытаетмся остановить их. В конце концов враг не выдержал адского напряжения и вынужден был приостановить наступление. Смотрим, к подбитому нами тяжёлому танку подошла крытая машина, видимо, "летучка". Немцы решили отремонтировать "тигр". - Добить его! - последовал по радио приказ ротного. Мы выпустили несколько снарядов, но "тигр" гореть не хотел. Тем временем другой немецкий танк засёк нашу машину. Мы вступили в дуэль с ним. Калюжный подбил фашистов. Но в это время тяжёлый снаряд ударил в нашу "тридцатьчетвёрку". Башня треснула, пушку заклинило, люк механика-водителя сорвало. Внутри машины возник пожар. Все бросились гасить огонь. Затушить его нам удалось довольно быстро. Но дыму скопилось столько, что дышать совершенно нечем. К нам на подмогу подошёл танк, взял на буксир. Но отработанные газы его попадают в неприкрытый люк нашего водителя. Он теряет сознание. Мы по очереди садимся за рычаги, сменяя друг друга через две-три минуты. Всем экипажем помогаем мастерам восстанавливать израненную машину. Работаем без передышки несколько часов, вечером возвращаемся в боевые порядки роты. |