Донесения, которые начали поступать в первый день Великой Отечественной войны, рассеяли последние сомнения относительно характера происходящих событий. 241-й и 161-й полки 95-й стрелковой дивизии вели вместе с пограничниками огневой бой с румынскими войсками, пытавшимися форсировать Прут. Авиация противника пробомбила наши лагерные районы, но полки, поднятые по тревоге, к тому времени успели уйти.
95-й дивизии пришлось обороняться на очень широком фронте - 115 километров. Дивизия была полнокровной и считалась хорошо подготовленной, имела боевой опыт - она участвовала в войне с Финляндией. Но полоса обороны превышала норму общевойсковой армии. Осложнял задачу и характер местности: лесистые горы Кодры затрудняли переброску войск и управление ими. Естественно, у всех в штабе возникал вопрос: скоро ли и какие другие дивизии прибудут на границу? О том, когда прибудут для поддержки другие дивизии, ничего не было известно.
Вечером 23 июня штаб дивизии выехал на новый КП. Над городом шел воздушный бой. Cвязь имелась со всеми частями. Но вскоре начались перебои. Напрямую же был возможен лишь малоустойчивый радиообмен: мешали Кодры.
Донесения с границы становились все более тревожными. В ряде мест противник появился на восточном берегу Прута. Правда, пока мелкими подразделениями, где рота, где взвод, которым удалось переправиться на флангах наших полков или там, где вообще не было наших частей. Посередине дивизионной полосы был, например, значительный участок, на котором к пограничникам присоединилась пока лишь бронерота разведбатальона.
Дивизия сразу оказалась в условиях, явно не соответствовавших тем, из которых исходили рекомендации Полевого устава: оборону стрелковой дивизии на фронте 115 километров он не предусматривал.
И командиры полков, батальонов, рот действовали с самого начала весьма активно, смело предпринимали контратаки наличными силами. Еще 22 июня к границе подошли наши артиллерийские полки, которые сыграли исключительно большую роль в отражении дальнейших атак противника. И вплоть до 1 июля нигде в пределах оборонительной полосы ему не удавалось закрепиться на восточном берегу.
...22 июня. В 6 часов 30 минут утра противник форсирует Прут у молдавского селения Коту Морий. Подоспевшая сюда рота лейтенанта Илященко из 161-го стрелкового полка с ходу атакует, и к 9 часам 20 минутам враг уже отброшен за Прут. В это время командиру 161-го полка Сергею Ивановичу Сереброву сообщают с погранзаставы, что вражеский батальон, переправившийся на наш берег пятью километрами выше, окружил группу пограничников. Полковник Серебров посылает туда своего заместителя капитана С. П. Быстрова с двумя стрелковыми ротами и оказавшимся под рукой взводом танков из мехдивизии. Задача — прижать противника к находящемуся поблизости болоту и уничтожить. А выполнившая задачу на своем участке рота Илященко получает приказ — отрезать батальону отход к Пруту.
Неприятельский батальон поддерживает с правого берега артиллерия. Но вступают в бой и наши батареи. Их огонь накрывает цепи противника, уже взятого нашими ротами в полукольцо. У врага начинается паника. Часть батальона пытается пробиться к Коту Морий, но там развернулась рота Илященко. И враг отходит в болото. Много неприятельских солдат погибло, остальные сдались в плен. Как выяснилось, это был сводный разведбатальон, состоявший из румын и немцев.
Еще во время этого боя капитану Быстрову доложили, что противник опять наводит переправу у Коту Морий. Следует приказ командиру минометной роты лейтенанту Жабановскому. Тот справился с задачей блестяще. Переправочные средства были уничтожены, румынское саперное подразделение понесло большие потери.
А на обнаружившую себя на румынском берегу артиллерийскую батарею производит огневой налет наша 152-миллиметровая гаубичная батарея старшего лейтенанта Халамендыка. За Прутом раздается мощный взрыв, над рекой нависает черное дымное облако. От вражеской батареи остались одни обломки.
Все это происходило утром и в первой половине дня 22 июня -в те часы, когда большая часть страны вообще еще не знала, что началась война...
В 161-м полку уже рано утром появились раненые. Их доставляли в село Онешти Век. Но на полковом медпункте никого нет: врачи уехали с вечера в Кишинев и еще не вернулись. Жены командиров — Лившина, Сереброва, Бреус, Вернадская, Золотарева и другие развернули временный лазарет и начали оказывать раненым первую помощь.
С 22 июня 241-й полк во главе с командиром 241-го полка полковником П. Г. Новиковым и его начальником штаба майором А. А. Кургиняном прикрывал важнейшее направление Яссы, Кишинев. Все попытки противника вторгнуться здесь на нашу территорию успешно отражаются. Петр Григорьевич Новиков — опытный командир, побывавший добровольцем в Испании, — сумел с первого часа войны хорошо организовать боевые действия. Четко работал и его штаб.
Но тревожил левый фланг дивизии, совершенно не прикрытый из-за недостатка сил. Кем-то из штаба было предложено послать туда хотя бы отряд из конных взводов полков. Отряд сформировали и, находясь в подчинении у командира 161-го полка, он не раз пресекал попытки противника переправиться через Прут. Еще один сводный отряд потребовался для прикрытия 20-километрового участка границы между 161-м и 241-м полками.
23—25 июня противник проявлял наибольшую активность перед фронтом 241-го полка. Утром 25-го неприятельская рота, переправившись севернее Унген, ворвалась в село Менделень и сразу начала грабить жителей. Неподалеку находилась одна из рот третьего батальона. Комбат послал туда адъютанта батальона капитана П. В. Бараташвили, который и повел роту в атаку. Враг бежал с нашей территории, потеряв много солдат убитыми и утонувшими в Пруте. Оказалось, что это подразделение 198-й немецкой пехотной дивизии.
26 июня противник форсировал Прут на участке 161-го полка и начал продвигаться в глубь нашей территории. Наши артиллеристы разбили наведенный врагом плавучий мост (как раз в это время по нему переправлялось подразделение мотоциклистов). Однако к наступлению темноты в руках противника оставался захваченный им плацдарм. Командир дивизии потребовал от полковника Сереброва восстановить положение.
Сергей Иванович Серебров прибыл в свой первый батальон, чтобы лично организовать бой. За ночь роты охватили противника с флангов и с утра начали теснить его к реке. Потеряв до половины своих солдат, враг отошел на западный берег.
Попытка форсировать Прут на этом участке повторилась на следующий день, и вновь наша контратака заставила фашистов убраться восвояси.
Не раз очередные попытки врага вторгнуться на нашу территорию отбивали очень небольшие группы советских воинов, а подчас даже и один смелый и умелый боец. Так было в ночь на 29 июня у селения Цу-цора, где противник хотел использовать для переправы обломки взорванного моста. За действиями врага хладнокровно наблюдал замаскировавшийся пулеметчик 241-го полка Иван Майборода. Когда фашисты добрались до середины реки, он открыл прицельный огонь. Подавить пулемет Майбороды противнику не удалось. И в ту ночь пулеметчик так и не допустил здесь вторжения на советский берег.
Советские воины рвались в бой. Многие из тех, кто находился во втором эшелоне, настойчиво добивались, чтобы их послали на передний край. Легкораненые обычно отказывались уходить из своих подразделений.
К исходу первой недели войны дивизия удерживала государственную границу на всех 115 километрах своей полосы. С 30 июня противник на время прекратил активные действия, продолжая лишь авиаразведку. До сих пор противник пытался захватывать плацдармы на нашем берегу лишь небольшими подразделениями. И часто это была просто разведка. А тем временем к Пруту подходили крупные вражеские силы.
Главная в полосе дивизии неприятельская группировка сосредоточивалась против правого фланга — на участке 241-го полка. Командный пункт дивизии находился от него слишком далеко, связь с этим полком действовала с перебоями.
Было решено перенести КП ближе к правому флангу. В ночь на 2 июля, сделав порядочный крюк через Кишинев, КП переехал в Ниспорени.
Очевидно, следовало сделать это раньше. КП еще не успел устроиться на новом месте, как начали поступать тревожные донесения из 241-го и 90-го полков о том, что там идет сильный бой. В ту ночь противник крупными силами форсировал Прут на участке Унгены, Валя Маре и начал развивать удар на северо-восток.
Вскоре был подготовлен боевой приказ, по которому 90-й полк почти в полном составе снимался со своего участка в центре дивизионной полосы и получал совместно с 241-м полком и тринадцатым разведбатальоном задачу контратакой вать и окружить части противника в районе Унген.
На КП дивизии вернулся наконец капитан Требушный и сообщил, что против 241-го полка действует 170-я немецкая пехотная дивизия. "Юнкерсы" все время висят в воздухе, особенно сильно бомбят нашу артиллерию...
Позднее выяснилось, что полк Новикова принял на себя удар не только 170-й, но и переправившейся вслед за нею 50-й немецкой дивизии. А к 4 июля на восточном берегу Прута была, кроме того, и 35-я дивизия румын (она стала наступать на участке 90-го полка). Поначалу на КП дивизии винили полковника Новикова и за то, что полк отошел, и за то, что много потерь. Между тем воины люди 241-го полка совершили настоящий подвиг. Батальоны стойко держались и в полуокружении, лишь по приказу отходя на новые рубежи.
Отрезанными от стрелковых подразделений оказались две батареи 134-го гаубичного полка. Отходя с боями по горам, к тому же под проливным дождем, артиллеристы много раз с величайшим трудом вытаскивали орудия и машины из непролазной грязи, но ничего не оставили врагу. Командир батареи лейтенант Н. Ф. Постой сам прикрывал ее отход со взводом бойцов. В еще более трудных условиях передвигалась батарея старшего лейтенанта Д. В. Халамендыка, бойцам которой порой приходилось пробивать себе путь гранатами. Обе батареи вели затем бой за мост у села Варзарешти, уже наполовину занятого немцами. Отогнав их, артиллеристы с помощью местных жителей отремонтировали взорванный мост и с честью вышли из тяжелого положения, сохранив боевую технику.
Наша контратака в направлении Унген была безуспешной. В этих условиях не оставалось ничего иного, как перейти к обороне на тех рубежах, где противник был пока задержан.
Обстановка, создавшаяся на направлении вражеского удара, требовала от всех наших частей особой стойкости. Но что греха таить - проявилась она не везде. Были даже отдельные случаи паники в подразделениях, куда влилось много призывников из западных районов Молдавии, не успевших пройти должную армейскую школу,
5 июля начали беспорядочно отходить к Ниспорени некоторые роты 90-го полка. Полковник Соколов выслал им навстречу всех оказавшихся под рукой офицеров штаба. Остановить отступавших и навести порядок удалось довольно быстро, не прибегая к крутым мерам.
161-й стрелковый полк действовал фактически на самостоятельном направлении. Полковник Серебров, участник и первой мировой, и гражданской войн, был человеком большого военного опыта. Но и ему приходилось нелегко: он должен был, особенно после переезда КП дивизии в Ниспорени, решать боевые задачи, рассчитывая исключительно на собственные силы и приданную артиллерию (134-й гаубичный полк без двух батарей, два дивизиона 366-го артполка и еще некоторые подразделения).
Связь с полком Сереброва, проходившая через Кишинев, часто прерывалась. Утром 5 июля противник после сильной артподготовки форсировал Прут и начал развивать удар вдоль дороги на Лапушну.
Как потом выяснилось, против 161-го полка наступали две румынские дивизии—15-я и 11-я. Контратаки не дали результатов, и подразделения полка организованно отошли на 10—12 километров.
Эти тяжелые бои были полны примеров высокого мужества, находчивости, инициативы.
Старшина пятой роты Хуцишвили огнем из станкового пулемета уничтожил более взвода неприятельских солдат. Красноармеец Хасан Сахибов, тоже пулеметчик, был окружен взводом фашистов. Как назло, отказал его "максим". Сахибов быстро устранил неисправность, но открывать огонь было уже поздно: враги приближались ползком и не попадали в прицел. Сахибов встал во весь рост. А когда гитлеровцы вскочили и бросились к нему, мгновенно припал к пулемету. Вокруг полегло десятка три неприятельских солдат, остальные скрылись. Раненный, Хасан Сахибов не оставлял своего пулемета до конца боя.
Отлично действовали и на этом участке артиллеристы 134-го гаубичного полка.
Памятным стало 8 июля. Обстановка на участках всех трех стрелковых полков оставалась очень сложной. Но это не помешало осуществить контратаку, успех которой принял столь необычные по тому времени масштабы, что сделался событием для всего фронта.
Утром стало известно, что от уже занятого противником села Долна движется по дороге на Варничеви большая колонна румынской пехоты с артиллерией. Это был участок 90-го полка. А из 161-го в это же время донесли: "Противник наступает колоннами: от Лапушны—-до полка пехоты и от Сарато-Голбены — до двух полков".
241-й полк вел упорный бой, отражая попытки двух неприятельских полков овладеть городом Калараш.
В распоряжении командира дивизии имелся лишь небольшой резерв, состоявший из разведбатальона и еше некоторых подразделений. Полковник Соколов задержать противника на участке 90-го полка артогнем, а затем контратаковать, направив туда и наш резерв. Генерал Пастревич согласился. Контратака была назначена на 14 часов. Однако подразделения 90-го полка, вместо того чтобы атаковать, отошли еще на 1—2 километра. Создавалась крайне опасная обстановка: если враг продвинется до узла проселочных дорог у Быковца, в тяжелейшем положении окажется соседний 241-й полк. Соколов собрал штаб и работников политотдела. Всем было приказано немедленно ехать в 90-й полк и, если потребуется, самим вести роты в бой.
Контратака все-таки началась, хотя и тремя часами позже, чем была первоначально назначена. Два батальона двинулись по поросшему мелким лесом склону широкой долины наперерез неприятельской колонне. А вдоль дороги, которую оседлал враг, пошли на большой скорости танкетки и броневики наших разведчиков. Два артиллерийских дивизиона вели интенсивный огонь.
Была поставлена задача остановить, задержать противника, вначале и не помышляя о том, что можно его разгромить. Но у врага создалось впечатление, что наступают гораздо более крупные силы, чем было на самом деле. И после того как артиллеристы удачно накрыли колонну разрывами снарядов, фашисты, несмотря на численный перевес, не выдержали натиска. Дело кончилось тем, что они обратились в бегство, бросив часть своей артиллерии и обоз.
Развивая несколько неожиданный успех, подразделения обошли с флангов Долну, и скопившаяся в этом селе неприятельская пехота заметалась в поисках выхода.
Все более благоприятно развивались и дальнейшие события. К исходу дня были разгромлены 67-й пехотный, 63-й артиллерийский полки и 15-й тяжелый артдивизион 35-й румынской дивизии, а другому ее пехотному полку нанесены большие потери. Было взято около 200 пленных, в том числе командира артполка, захватили 40 орудий, 86 автомашин, 400 повозок, около тысячи лошадей, много боеприпасов и стрелкового оружия, штабные документы. Противник оставил на поле боя до 500 убитых солдат.
Общие потери вражеской дивизии были настолько велики, что ее отвели в тыл и укомплектовывали до конца месяца. Другими словами, на участке 90-го полка 8 июля была надолго выведена из строя целая пехотная дивизия противника. На это оказался способным (при поддержке дивизионного резерва) полк, отдельные подразделения которого раньше не отличались высокой стойкостью.
Особенно отличился батальон майора В. А. Вруцкого. Его бойцы первыми ворвались в Долну. А раньше Вруцкий весьма удачно разместил своих пулеметчиков в зарослях над дорогой, по которой двигалась неприятельская колонна.
Много инициативы, способствовавшей общему успеху, проявили и командиры мелких подразделений. Группа связистов во главе с младшим лейтенантом И. С. Пухным сумела, например, овладеть вражеской батареей. У Пухного не было и взвода, но он действовал так решительно, что 20 неприятельских артиллеристов сдались в плен. Еще одна батарея, стоявшая в лесу, была захвачена отделением младшего сержанта Логунова. Тут отличился пулеметчик Сокур, которому командир отделения приказал обойти батарею с тыла.
Храбро сражался конный взвод, который возглавил в тот день помначштаба 90-го полка старший лейтенант С. Ф. Ямпольский. Трофеями кавалеристов стали все кони захваченного врасплох вражеского эскадрона.
С победой, одержанной 8 июля, дивизию поздравили командование 9-й армии и Южного фронта. Боевой успех вызвал в полках огромное воодушевление. Однако не все отдавали себе отчет, в какой мере способствовало этому успеху то, что противник, что называется, зарвался, повел себя чересчур самонадеянно, а получив отпор, ударился в панику. У некоторых старших начальников также, по-видимому, создалось превратное представление о реальной обстановке и наших возможностях.
На следующий день, 9 июля, командир 35-го стрелкового корпуса комбриг И. Ф. Дашичев потребовал от командира 95-й стрелковой дивизии ударом своим левым флангом (то есть 161-м полком) в общем направлении на Лапушну, Леушень разгромить противостоящего противника, выйти на реку Прут и восстановить положение (то есть государственную границу) на этом участке. Командир дивизии, в свою очередь, поставил также и 241-му полку задачу по дальнейшему продвижению на запад с овладением определенными рубежами.
Задача 161-го полка была особенно трудной, поскольку он не мог быть поддержан другими частями дивизии. Кроме того, полку пришлось перед этим (чтобы избежать выхода противника на свой левый фланг и в тыл) отойти довольно далеко к востоку, заняв оборону по высотам в районе села Ганчешты (ныне Котовское).
Однако полковник С. И. Серебров нашел наиболее выгодный и вместе с тем довольно необычный способ выполнения приказа. Полку прежде всего нужно было выйти в район Лапушны. Путь туда преграждали значительные силы противника — до полка пехоты с артиллерией. Суть плана, принятого Серебровым, состояла в том, чтобы обойти этот полк с флангов и двумя отрядами выйти к оставшейся в тылу врага Лапушне. А на рубеже, который теперь занимал полк, оставались во главе с заместителем командира по политической части батальонным комиссаром С. Е. Лившиным две стрелковые, пулеметная и саперная роты, а также вся артиллерия.
Вот что рассказывал Сергей Иванович Серебров о том, как развернулись дальнейшие события:
"Первый отряд в составе первого и второго батальонов веду сам. Двигаюсь через Лаганешты, затем лесом, с расчетом, чтобы к 4 часам 10 июля подойти к Лапушне с севера и внезапно атаковать противника. Второй отряд в составе третьего батальона во главе с начальником штаба полка капитаном Н. Ф. Лукяничевым должен был совершить ночной марш через Мерешены и к 4 часам захватить высоты южнее Лапушны...
Марш первой колонны проходит исключительно хорошо. В Лаганештах берем проводника, который проводит нас лесной дорогой. Было еще темно, когда подошли к Лапушне. Наша атака была настолько неожиданной, что вражеские солдаты выбегали из хат в кукурузу в нижнем белье, а некоторые сразу сдавались в плен. В результате атаки было уничтожено до батальона пехоты, захвачено в плен до двух рот солдат и восемь офицеров, батарея артиллерии и минометное подразделение. Командование и штаб вражеского полка успели удрать..."
Успех, достигнутый несмотря даже на то, что вовремя подошел к Лапушне лишь один из двух отрядов, был обеспечен не одной внезапностью удара. Невзирая на усталость от 20-километрового ночного марша, подразделения действовали стремительно и очень решительно. Овладев Лапушной, они преследовали отходящего противника.
Тем временем разгорелся бой у села Ганчешты, где остались в обороне несколько рот и артиллеристы. Врагу удалось потеснить стрелковые роты к позициям батарей. Артиллеристы взялись было за ручное оружие, чтобы отбиваться вместе с пехотинцами.
Тогда на огневых позициях появился начальник штаба гаубичного полка — смелый и решительный капитан К. Я. Чернявский. Переходя под пулеметным и минометным обстрелом с одной батареи на другую, он приказывал: "Расчетам к орудиям! Огонь осколочными!" Все орудия ударили по атакующей пехоте прямой наводкой, и враг не выдержал, начал отходить. Так обстояли дела на прежнем рубеже полка.
Долго оставалось неясным, где же находится третий батальон, который не вышел в срок к Лапушне. Оказалось, что ему пришлось преждевременно, в неблагоприятных условиях вступить в бой. Комбат И. Л. Хрищук был ранен, начальник штаба полка Лукьяничев пропал без вести. Но батальон продолжал бой, артиллерия оказала ему поддержку, и враг в конечном счете вынужден был отойти.
За этот день полк Сереброва и артиллеристы нанесли существенный урон 15-й румынской пехотной дивизии. Противник потерял сотни солдат убитыми, оставил на поле боя шесть орудий. Было взято около сотни пленных. Несколько продвинулся на своем участке и 241-й полк.
Все это, видимо, вскружило кому-то голову. 10 июля последовал новый приказ командира корпуса, который, по существу, требовал от дивизии перейти в наступление на всем ее 75-километровом фронте в трех направлениях. Полкам ставились такие задачи: 241-му— уничтожить части 40-й пехотной дивизии противника, 90-му — добить 35-ю пехотную дивизию, 161-му — закончить разгром 15-й и 11-й дивизий и выйти к Пруту...
Кое-кто в штабе по-мальчишески радовался: пришла, мол, и наша очередь наступать! Другие же, и прежде всего генерал Пастревич, высказывали вполне обоснованные сомнения в реальности такого наступления. Ведь 241-й и 90-й полки как по числу бойцов, так и по вооружению были, в сущности, уже полуполками, ибо, неся потери, не получали пополнения. К тому же разрыв между ними достигал 10 километров, а между 90-м и 161-м —30. Противник по-прежнему охватывал правый фланг. Назревала угроза глубокого охвата и на левом фланге.
Но приказ есть приказ. В 3 часа утра 11 июля все три полка перешли в наступление. 241-й и 161-й вклинились в расположение противника, встречая, однако, все возрастающее сопротивление. Общая обстановка складывалась неблагоприятно. И 12 июля командир дивизии вынужден был отдать приказ о переходе к обороне.
Попытка начать 11 июля широкое наступление против превосходящих сил врага, обошедшего к тому же наши фланги, кончилась тем, что в последующие дни дивизия, ведя оборонительные бои, отходила по приказу старших начальников все дальше на восток.
Двум нашим полкам пришлось, в сущности, выбираться из вражеских тылов. Но они сохранили и людей, и материальную часть, сумели избежать полного окружения. Умело действовал в этих условиях полковник П. Г. Новиков.
Его полку было приказано отойти на новый рубеж восточнее Калараша. Организованный отход во многом зависел от того, удастся ли достигнуть стыка дорог у города раньше быстро продвигавшихся здесь немцев.
Вокруг — невысокие лесистые горы. Такая местность и облегчает отрыв от противника, и в то же время затрудняет наблюдение за ним. А расстояние, которое отделяло от Калараша наши подразделения и немцев, было примерно одинаково. Полковник Новиков выслал к стыку дорог небольшой мобильный отряд с артиллерией. Отряду удалось упредить врага и организовать засаду, навязав затем немецкому авангарду неожиданный бой. В результате был облегчен выход на новый рубеж всего полка.
Самоотверженно помогали отходившим стрелковым подразделениям оторваться от противника батареи 57-го артполка. Батарея старшего лейтенанта П. С. Мануйлова стояла у станции Бахмут. После того как мимо прошли уже все, кого она прикрывала, Мануйлов приказал выдвинуть орудия на открытую позицию на соседней возвышенности. Оттуда хорошо были видны приближавшиеся фашистские танки и пехота, и артиллеристы сумели на некоторое время задержать врага своим огнем. Это имело большое значение для других наших частей.
Резкое ухудшение всей обстановки на нашем участке фронта воспринималось особенно тяжело после того, как удавалось кое-где отбрасывать врага назад.
Между тем из штаба корпуса был получен план отвода наших войск за Днестр.
15 июля части дивизии отходили на оборонительный рубеж, прикрывавший Кишинев. Рано утром штаб снова разместился в столице Молдавии, на окраине, на территории Ботанического сада. И чувствовалось, что ненадолго.
Представитель штаба 35-го корпуса познакомил с обстановкой на фронте. Особенно мрачно выглядело положение на правом фланге, где образовался слишком большой разрыв с соседом — 2-м кавалерийским корпусом. Была угроза, что мотодивизия противника, воспользовавшись этим разрывом, отрежет нам путь к Днестру.
В этот день генерал-майор А. И. Пастревич убыл в распоряжение Военного совета 9-й армии, а в командование дивизией вступил полковник М. С. Соколов. Временным начальником штаба стал полковник В. П. Сахаров.
В Кишиневе сходятся узлом шоссейные дороги центральной Молдавии. По ним и устремился враг к столице республики. От Оргеева шли 5-я пехотная дивизия и танковая бригада румын, от Быковца — 72-я немецкая пехотная дивизия, от Гангешт—15-я румынская пехотная. Южнее развивала наступление 11-я пехотная дивизия румын. Возникала опасность, что противник достигнет Кишинева раньше, чем подойдут наши силы, в том числе артиллерия.
16 июля обстановка осложнялась с каждым часом. Одно за другим поступали тревожные донесения о том, что враг вплотную подошел к Кишиневу, что немецкие танки ворвались на северо-западную окраину города. Огневой бой приближался к Ботаническому саду.
Нужно было во что бы то ни стало задержать врага, пока через город не пройдут на восток все наши части.
Телефонной связи с полками уже не было. Для передачи приказаний посылались офицеры штаба, но им не всегда удавалось добраться по назначению. Посланный на броневике в 90-й полк лейтенант Н. И. Градчанинов погиб в стычке с танками, прорвавшимися к вокзалу.
Почти весь наш штаб переехал в пригородное сельцо Кирка. Но полковник Соколов оставался в городе. Михаил Степанович придерживался хорошего правила: держаться поближе к войскам. А они еще были в городе. Два наших батальона вели уличные бои, помогая пройти через Кишинев артиллеристам.
Во второй половине дня на КП явился командир дивизиона 134-го гаубичного полка капитан Н. И. Шаров. Он доложил, что одна из его батарей заняла огневую позицию рядом с нами, а другая осталась в городе. Полковник Соколов приказал начарту Д. И. Пискунову принять все меры, чтобы вывести батарею.
Это была батарея старшего лейтенанта Д. В. Халамендыка. Немецкие танки внезапно обстреляли ее, когда батарея следовала в походной колонне через город. Не успев даже развернуть орудия, артиллеристы начали отбиваться гранатами, взялись за винтовки. Затем им пришлось занять на одной из улиц круговую оборону.
Через несколько часов старший лейтенант Н. Н. Ромодин пробился к батарее со стрелковой ротой. Но спасти орудия было уже невозможно, тем более что все тягачи оказались поврежденными. Подорвав четыре гаубицы, артиллеристы, в большинстве раненные, вышли из города вместе с выручавшими их пехотинцами.
К концу дня и та батарея, что расположилась у нашего КП, была в полукольце. Ее командир лейтенант Н. Ф. Постой организовал круговую оборону, и артиллеристы вели огонь прямой наводкой, пока не израсходовали все снаряды. После этого батарея, на виду у врага и под обстрелом, была выведена из города.
Позже к Кишиневу подъехал командир 161-го полка С. И. Серебров, который полагал, что там еще находится штаб дивизии. На шоссе его успел остановить старший лейтенант Ромодин, сообщивший, что в городе немецкие танки. Подумав, Серебров послал Ромодина за стоявшей поблизости противотанковой батареей. Прибыли три орудия. Уже наступили сумерки, и Серебров незаметно вывел их на окраину Кишинева, расставил на перекрестке.
Расчетам было прказано приготовиться к стрельбе по танкам. В это время один уже показался из-за угла и застрочил из пулемета. Завязался бой. Четыре танка подбил командир орудия Михаил Могарычев. Пятый поджег на полном ходу расчет Василия Бобкова. Так в Кишиневе, уже захваченном фашистами, полковник Серебров сумел нанести им новые потери.
За нами — Одесса!
В ночь на 20 июля дивизия переправилась на левый берег Днестра. Провоевав месяц на молдавской земле, воины дивизии покидали этот цветущий край.
Пришли на старую государственную границу, здесь располагался Тираспольский укрепленный район, доты, сильная артиллерия. Полоса обороны 95-й дивизии - от Григориополя до Тирасполя. По прямой — 42 километра. Но, если учитывать изгибы реки, то около 70. При такой ширине фронта опять приходилось держать полки в одном эшелоне. На правом фланге по-прежнему 241-й, на левом — 161-й, в центре — 90-й. Полки взаимодействовали с артполком и пулеметными батальонами укрепрайона. Дивизии придали также корпусной артполк, еще один гаубичный и два дивизиона другого.
Вскоре пришло пополнение в виде маршевого батальона в тысячу человек. Полковник Соколов решил не распределять его по полкам, а держать пока в резерве. На несколько дней наступило относительное затишье. В полках занялись укреплением своих позиций и боевой подготовкой. Побывавший в дивизии генерал-майор Егоров сообщил, что 95-я дивизия будет входить в его 14-й стрелковый корпус, и, следовательно, в Приморскую армию.
Приказ о передаче дивизии из 9-й армии в Приморскую был отдан 28 июля. Но еще 25-го начались тревожные события на нашем правом фланге. Там, в
полосе соседа, 30-й стрелковой дивизии форсировали Днестр две пехотные дивизии немцев. Поэтому командование дивизии усилило свой правый фланг, а один батальон был выделен в качестве подкрепления соседу. Однако задержать прорвавшуюся группировку противника не удалось.
27 июля командующий 9-й армией решил попытаться восстановить фронт по Днестру концентрированным ударом 30-й дивизии и частью сил 95-й дивизии. Полковника Соколова вызвали к командарму в село Шибка. Перед отъездом Михаил Степанович изложил работникам штаба свой вариант действий: в обороне на Днестре оставить 161-й полк и одну роту 90-го, а всеми остальными силами дивизии ударить во фланг вклинившейся фашистской группировки.
На острие вражеского клина выдвигался мотоотряд в составе дивизионного резерва, включая противотанковый дивизион. Отряду была поставлена задача задержать немцев до подхода других наших частей.
Ожесточенные бои на правом фланге шли вплоть до 5 августа.
28 июля в Шибке, большом селе километрах в тридцати от Днестра потребовалось развернуть временный КП дивизии.
В это время мотоотряд (его возглавил смелый и инициативный командир 13-го отдельного разведбатальона старший лейтенант М. Г. Долгий) уже связал боем авангард противника численностью до полка. Гитлеровцы потерпели в этом бою поражение и были остановлены.
Утром 29 июля 241-й и 90-й полки начали наступать на Дубоссары. Но существенно продвинуться они не смогли. Незначителен был успех и у соседа — 30-й дивизии.
Скоро противник возобновил, пока еще небольшими колоннами, движение на восток. А как только наша артиллерия открывала по ним огонь, фашистские бомбардировщики, пользуясь своим превосходством в воздухе, прямо-таки повисали над позициями батарей. Артиллеристы держались поистине геройски и даже в этих условиях наносили врагу немалый урон.
С утра 30 июля враг ввел в бой крупные силы. Вслед за 72-й немецкой дивизией выдвинулись свежие румынские части. Однако на ряде направлений все атаки были отбиты. Весь этот день воины дивизии затыкали дыры в своей весьма неплотной обороне, перекрывая небольшими подразделениями дороги на восток.
241-й полк Петра Григорьевича Новикова, хотя и очень поредел, успешно отбивал вражеские атаки. Стойко держались артиллеристы из Тираспольского укрепрайона. 30 июля цепи прорвавшихся на этом участке гитлеровцев двинулись на батарею старшего лейтенанта Тихона Дюкаря. В это же время батарею бомбила авиация. В такой обстановке командир приказал выкатить орудия на открытую позицию. Батарея чуть не в упор ударила по наступавшим фашистам картечью. И их атака стала захлебываться. В это время дивизион Крыжко, докладывал после боя полковник П. Г. Новиков, своим огнем сорвал наступление полка пехоты, уничтожив около трети его живой силы.
31 июля наши части сдерживали натиск врага уже с величайшим трудом. В 90-м полку насчитывалось всего 350 активных штыков, в двух полках 30-й дивизии, которые оказались отрезанными от нее и временно подчинялись штабу дивизии,—500 и 200.
—Полковник Соколов решил снять с Днестра последнюю роту девяностого полка.
Во всей полосе обороны дивизии на Днестре остался один полк Сереброва. А по данным разведки, противник готовился форсировать реку и там.
Но пока ахиллесовой пятой оставался правый фланг. К вечеру 31 июля враг обошел его. Прикрыть фланг было нечем — резервы израсходованы.
Командарм на просьбу комдива разрешить снять с Днестра полк Сереброва для удара на Григориополь, Красный Молдаванин, разрешил снять с Днестра только один батальон 161-го полка. Насчет авиации командарм ничем не обнадежил.
1 августа противник, продвигавшийся до сих пор в восточном и юго-восточном направлениях, круто повернул часть своих сил на юг, а затем и на юго-запад. По лощинам и перелескам фашистская пехота обошла роты 90-го полка, прикрывавшие Шибку.
Вскоре оказалось, что немцы уже заняли восточную окраину села. В самом спешном порядке пришлось свертывать командный пункт. Основному составу штаба приказано следовать на хутор Темуш.
Штаб дивизии не успел даже донести в штаб корпуса о том, что переносит командный пункт. "В Шибке противник..."— только и смог передать связавшийся с корпусом майор Пазников: к хате узла связи уже подбегали гитлеровцы.
Южный край Шибки — на возвышенности, и оттуда хорошо было видно, как немцы цепями движутся по большому, разбросанному селу, ракетами подавая сигналы своей артиллерии. Командир противотанкового дивизиона капитан В. И. Барковский быстро развернул свои батареи, вполне сознавая, что только они могли хоть на сколько-то задержать врага. Вблизи уже падали немецкие снаряды, но батарейцы четко и слаженно повели огонь по фашистской пехоте, по шедшим с нею броневикам. Враг нес потери, и ему довольно долго не удавалось полностью овладеть селом.
А на следующий день батальон майора Вруцкого отбивался от немецкого полка уже у хутора Темуш, где только что обосновался наш КП.
Потом туда примчались зенитчики со своими пулеметами. Две-три автомашины со счетверенными "максимами", снабженными зенитным прицелом, составляли в стрелковом полку того времени взвод ПВО. Почти с самого начала войны эти зенитно-пулеметные установки широко использовались воинами для отражения вражеских атак на земле. Машины с пулеметами хорошо маскировались в высокой молдавской кукурузе, а огонь "счетверенок" обычно сразу заставлял неприятельскую пехоту останавливаться и залегать. Пулеметные установки на машинах сделались своеобразным резервом, который бросался на трудные участки боя и часто выручал батальоны и роты.
В этот раз две машины зенитчиков (одной командовал младший лейтенант А. А. Малашевич, другой — красноармеец В. Ф. Руденко) влетели на большой скорости в уже занятый немцами Темуш и, поливая ошеломленных гитлеровцев свинцом, пронеслись по главной улице туда и обратно. Смелые зенитчики остались невредимыми, а у фашистов вызвали такую панику, что те стали разбегаться кто куда.
Но удержаться в Темуше все равно не смогли, тем более что немецкая пехота, обойдя его с востока, атаковала уже следующий населенный пункт — Ново-Александровку. Ее прикрывал огневой взвод из гаубичного полка. Выдвинув орудия на открытую позицию, артиллеристы, возглавляемые лейтенантом Д. П. Яковлевым, огнем прямой наводкой отбили первую атаку на село.
Задерживая продвижение противника на отдельных участках, воины дивизии, однако, не могли отбросить его назад теми силами, которые оставались в двух правофланговых полках.
В это время на участке 161-го полка, остававшегося на Днестре, артиллерийские разведчики зорко следили за поведением противника на правом берегу. И как только обнаруживались признаки подготовки к переправе, вступали в дело гаубичные батареи.
Так было предотвращено форсирование Днестра 3 августа у селения Шарпень. Огневой налет, произведенный дивизионом капитана Н. И. Шарова, уничтожил много сосредоточенной здесь неприятельской живой силы и техники. После этого фашисты вообще убрались из Шарпени и некоторое время там не показывались.
Восьмидневные бои на левом берегу Днестра измотали и вторгшиеся сюда части противника. К 3 августа стало ясно, что он не может продолжать наступление, не накопив сил. Правда, накапливание велось интенсивно, и следовало ожидать, что наступление вскоре возобновится в более крупных масштабах.
Командование 9-й и Приморской армий решило упредить это новое наступление и попытаться ликвидировать захваченный врагом плацдарм в районе Дубоссары, Григориополь, Карманово. Эта задача возлагалась на части четырех дивизий (все — далеко не полного состава). 95-й дивизии предстояло нанести удар под основание вражеского клина — вдоль дороги на Григориополь, а затем уничтожить наведенные противником переправы и отрезать ему выход из перерытского мешка. Этот мешок — вытянувшийся на много километров выступ левобережья в районе села Перерыта, образованный крутым изгибом реки, — враг использовал для накопления переправлявшихся через Днестр сил.
Вернувшись из Шибки и Темуша в Малаешты — на основной дивизионный КП, работники штаба дивизии обсуждали, как лучше выполнить свою задачу. Возлагать большие надежды на 90-й и 241-й полки уже не приходилось. Поэтому было решено сформировать ударную группу из относительно менее потрепанных подразделений. Туда вошли, в частности, третий батальон 161-го полка и два разведбатальона (из 95-й и 25-й дивизии, временно оказавшийся у нас). Всего набралось до полутора тысяч бойцов пехоты при восьми противотанковых пушках. Танков не было.
Когда встал вопрос, кому командовать группой, единственным подходящим кандидатом оказался начальник разведки дивизии капитан Иван Акимович Чистяков. Назначение он воспринял как большую честь: численность группы превышала то, что оставалось в 90-м и 241-м полках, вместе взятых. Начальником штаба к Чистякову назначили боевого командира тринадцатого разведбатальона старшего лейтенанта Михаила Григорьевича Долгого.
Наступление, начавшееся в ночь на 5 августа, шло на первых порах успешно. Продвинувшись к утру на 5—6 километров, части вернулись на рубеж Шибка, хутор Темуш, Григориополь. В ударной группе отлично показал себя батальон серебровского полка. Комбат лейтенант М. К. Кубышкин шел в атаку впереди своих рот. Когда он был смертельно ранен, его заменил такой же бесстрашный лейтенант Яков Бреус.
С рассветом противник поднял авиацию, и это сразу сказалось на ходе боя. За Днестром, где много перелесков и поросших кустарником холмов и долин, вражеская авиация была еще не так страшна для пехоты. А тут пришлось наступать по голой (хлеб уже убрали), ровной степи, и в воздухе не было наших истребителей.
Утром навстречу нашим частям двинулись цепи неприятельской пехоты. Скоро стало ясно, что сведения о силах противника на левом берегу весьма устарели. Предполагалось, что у него немногим больше дивизии. А против 95-й дивизии оказались 50-я и 73-я пехотные дивизии немцев, 5-я пехотная дивизия, танковая и кавалерийская бригады румын...
Соотношение сил было слишком неравное. В тот же день, 5 августа, командиру корпуса пришлось отдать приказ о переходе к обороне. Однако и удержаться на достигнутых рубежах мы не могли. Противник прорвал нашу оборону на участке 90-го полка, и над другими частями нависла угроза быть отрезанными.
В ночь на 6 августа дивизия начала, загибая правый фланг к юго-востоку, отходить на новый оборонительный рубеж: Плоское, Малаешты, Красная Горка. Оттуда до Тирасполя фронт оставался пока по Днестру. Обжитый командный пункт в Малаешты был свернут и переносился в Гребеники...
За следующий день противник настолько продвинулся на восток, что мог запросто выйти в тыл дивизии. С 30-й дивизией стыка уже не было. В час ночи на 7 августа полковник Соколов, получив устное распоряжение командира корпуса, отдал приказ об отходе на рубеж Ивановка, Мацкулы, Ново-Петровка, Детинск. Начать отход предписывалось немедленно, забирая с собой вооружение из дотов Тираспольского укрепрайона.
Прошло полтора месяца непрерывных боев, за это время возросли стойкость и воинское умение наших бойцов, опыт командиров. Однако противник по-прежнему имел большой перевес в силах, бросал на фронт новые и новые соединения.
Где удастся остановить врага? Ответить на это не мог ни Михаил Степанович Соколов, ни батальонный комиссар Алексей Петрович Гордеев. Он прибыл в дивизию на должность комиссара штаба в первых числах августа, в очень трудное время, и сразу нашел свое место в общей напряженной работе.
7 августа стало известно, что весь 14-й корпус отходит на юго-восток, в сторону Одессы. Там должна быть подготовлена сильная в инженерном отношении линия обороны с противотанковыми рвами и различными заграждениями.
Противник старался все время обойти правый фланг дивизии, чтобы прижать к морю и окружить.
Вскоре пришел новый приказ: к утру 9 августа отойти на линию Жеребково, Катаржино, Кошары, Раздельная. Это уже были дальние подступы к Одессе: до города 40—50 километров. От воинов дивизии требовали особенно надежно прикрыть направление Раздельная, Одесса. У Раздельной предстояло установить контакт с 25-й Чапаевской дивизией, которая опять, как в Молдавии, становилась соседом.
Отход на этот рубеж был трудным. Части дивизии, передвигавшиеся на широком фронте, растянулись на много километров и в глубину. Проводные линии связи свертывались, а радиосвязь часто подводила. Для передачи любого распоряжения, для выяснения обстановки приходилось непрерывно посылать работников штаба в полки и батальоны. И главное — наседал противник, от которого никак не удавалось оторваться. В этот день против 95-й дивизии действовали 3, 7, 15-я пехотные и 1-я кавалерийская дивизии румын, а на правом фланге— часть сил 72-й пехотной дивизии немцев...
Ночью дивизия перешла неширокий Кучурган. На этом направлении эта была последняя река перед Одессой.
Куда-то исчез полк майора Планидина. В конце концов выяснилось, что полк, отбиваясь от идущего по пятам противника, оказался разделенным на две части, и они самостоятельно отходили к Куяльницкому лиману.
В это время полки Сереброва и Новикова отразили все попытки врага обойти их с флангов и окружить. В сложной обстановке отхода на новые рубежи в полосу дивизии попали некоторые подразделения из других соединений. Все они в меру их возможностей были использованы, чтобы выполнить общую задачу — не дать противнику с ходу прорваться к Одессе.
Весь день 9 августа шли упорные бои, и на правом фланге образовался опасный неприятельский клин: фашистские части продвинулись вперед на участке, где еще не успели занять оборону подразделения 90-го и 241-го полков. Утром 10-го части дивизии начали по приказу командующего Приморской армией отход на рубеж Вандалинка, Бриновка, Новоселовка, станция Карпово, на котором со следующего дня стали отбивать все нараставшие по силе вражеские атаки.
Это было началом непосредственной обороны Одессы, которая в истории 95-й Молдавской стрелковой дивизии, как и в истории всей Приморской армии, оказалась славной, грозной и героической страницей.
А после героической обороны Одессы дивизия приняла активное участие в героической обороне Севастополя.
|