о боевом пути 12-й танковой бригады.
(Выражаем благодарность Жаркому Михаилу за предоставленные воспоминания; обновлено - 29.10.2007, 17.09.2008).
В декабре 1941 года, после назначения на должность командира танкового взвода в маршевой роте, я был назначен на танковый завод в Челябинск для участия в сборке танков КВ-1 с последующей их отправкой на фронт. Работа на участках сборки танков много дала экипажам в дальнейшем при боевых действиях. Ротой командовал старший лейтенант Гуляев, ранее в боях не участвовавший. В танковой роте по штату было 5 танков (два взвода по 2 танка и танк командира).
В конце февраля 1942 года танковая рота тяжелых танков КВ-1 была направлена в 12-ю танковую бригаду 9-й армии Южного фронта, которая вела боевые действия на Украине в районе городов Изюм - Славянск-Краматорск.
12-я танковая бригада, в которую я получил назначение, была сформирована в сентябре 1941 года в Харькове на базе 43-й танковой дивизии. До середины марта 1942 года бригадой командовал полковник Баданов Василий Михайлович, а затем полковник Кирнос Авраам Соломонович. Бригада, действуя в составе 9-армии Южного фронта, получила задачу овладеть городами Краматорск, Славянск и поселком Маяки.
Обстановка на данном участке фронта была следующая. В конце декабря 1941 года главком Юго-Западного направления маршал С.Тимошенко представил в Ставку план операции, согласно которой войска Юго-Западного и Южного фронтов нацеливались на разгром противника на южном крыле советско-германского фронта с и выходом на рубеж реки Днепр. Ставка отклонила план Тимошенко, предложив, в свою очередь, провести частную операцию по разгрому немцев в Донбассе, которая получила название Барвенково-Лозовcкой. Замысел ее состоял в том, чтобы ударом смежных крыльев Юго-Западного и Южного фронтов прорвать оборону противника и, развивая наступление на Запорожье, выйти в тыл его донбасско-таганрогской группировки. Операция началась в январе 1942 года и в первые дни проходила успешно. Но к концу января немецкое командование подтянуло дополнительные силы и наступление советских войск было остановлено. В результате наши войска попали в "полуокружение" в районе Барвенково - Лозовая, которое стали называть Барвенковским выступом (см. карту). Обстановка здесь стабилизировалась, хотя продолжались бои местного значения.
В середине марта проводились кровопролитные и малоизвестные операции Юго-Западного фронта с целью расширения горла Барвенковского выступа - на севере на Харьков и на юге в районе поселка Маяки на славянско-краматорскую группу немцев. Эти бои с большими потерями проходили с марта до середины апреля и, как известно, практически ни к чему не привели. Противник на участке наступления создал сильный оборонительный рубеж, используя для этого населенные пункты. Действия же танков усложнялись тем, что в марте в этих районах был глубокий снежный покров, и оборона противника строилась на опорных пунктах.
По прибытии эшелона с танковой ротой к месту назначения, пришлось прогревать и заводить танки на платформе перед разгрузкой с использованием пара паровоза. Из-за глубокого снега мой танк механик-водитель Бондаренко посадил на днище. Рота ушла в район боевых действий, а мне с экипажем пришлось сутки откапывать танк...
До начала боев личный состав роты занимался рекогнастировкой местности, прокладкой маршрутов выхода на исходные позиции. Задачу на атаку ставил лично командир бригады Баданов. Находясь на выжидательных позициях (12-15 км от переднего края) экипажи жили под танками. Сначала выкапывали в снегу траншею, на которую наезжали танком. Сверху накрывали брезентом, а под танком разводили костер. Это обеспечивало готовность к заводке двигателя и обогрев экипажа. Время от времени с помощью солярки отмывались от сажи. В некоторых мемуарах про этот период войны было написано, что «с целью постоянной боевой готовности танкистами из домов оборудовались хода сообщения к окопам и огневым точкам». И это при таком снеге!
17 марта 1942 года после артиллерийской подготовки 12-я танковая бригада двумя батальонами совместно с пехотой начала наступление на Совхоз №5. Была прорвана первая линия обороны, но далее противник, используя артиллерию, остановил наступление. Танк командира роты старшего лейтенанта Гуляева, имея боевой экипаж, прошедший финскую войну, оторвался от роты, вклинился в оборону противника, но был подбит и окружен немцами. Экипаж в составе Гуляева, механика-водителя Лесникова, радиста Керикеш героически оборонялся до последнего снаряда, о чем передавали по радио. В дальнейшем после овладения населенного пункта их танк был обнаружен сожженным с погибшим экипажем внутри машины. После героической гибели командира я был назначен командиром роты.
Этот бой показал, что боекомплект танка КВ-1 в количестве 28 снарядов не полностью обеспечивает ведение боевых действий. Например, при наступлении мне пришлось для пополнения боекомплекта танка два раза выходить из боя. В последующем боекомплект довели до 80 снарядов, которые укладывали на днище, что создавало некоторое неудобство экипажу. Кроме того, при маршах КВ-1 значительно отставали от Т-34 и Т-70, которые также входили в состав танковых бригад. Вместе с тем, как танк поддержки пехоты KB-1 был лучше – толстая броня и большой силуэт позволяли пехотинцам укрываться за танком в ходе атаки. При движении на первой передаче скорость KB-1 была такой же, как у шедших в атаку солдат, в то время как танки Т-34 отрывались от своей пехоты.
Также следует отметить, что за период времени прошедший после боев на Украине летом 1941 года улучшений в трансмиссии танков КВ-1 не было сделано, а взамен, как стало известно позже, разрабатывались зачем-то новые модификации этого танка.… Кроме того, большинство танков КВ-1 не имели оптики т.к. харьковский завод был эвакуирован. Однако, все новые танки были радиофицированы (хотя в ряде мемуаров пишут обратное).
В апреле 1942 года 12-я танковая бригада продолжала вести безрезультатные боевые действия за овладением городов Славянск и Краматорск. Помню, что при наступлении танки роты встали из-за сильного огня противника и отсутствия пехоты. Радио экипажи выключили. Пришлось вооружиться молотком, стучать в броню танков и указывать направление наступления. В итоге потерь этих боев на 13 мая в своем составе бригада имела всего два танка КВ-1 и восемь – Т-34.
О слаженности экипажа моего танка можно привести эпизод уничтожения тараном противотанковой пушки противника. Во время боя механик-водитель Бондаренко, на мгновение, опередив выстрел, таранил пушку противника вместе с расчетом. В результате тарана (пушка занимала огневую позицию у дома) танк днищем наехал на фундамент. Произошло провисание гусениц и к тому-же крыша дома обрушилась на танк. В этих условиях экипаж быстро через нижний люк вылез из танка и, закрепив бревно самовытаскивания, сошел с преграды. Через некоторое время танк снова был в бою.
При наступлении в окрестностях населенного пункта Голая Долина в моем танке находился корреспондент газеты и впоследствии известный писатель Вадим Собко. Свои впечатления он опубликовал во фронтовой газете, а впоследствии и в сборнике «Слово и подвиг».
Привожу эту статью далее без комментариев.
Тяжёлая ручка люка опустилась вниз и в танке наступает темнота. Только перед механиком водителем горят маленькие лампочки. Позади меня глухо ревёт мощный мотор. Танк на исходной позиции. Сейчас мы пойдём в атаку.
Я сижу за стрелка радиста в тяжёлом танке. Впереди меня пулемёт, а в низу около ног диски для него – сотни смертей, спрятанных в металлические круги. В маленькое отверстие мне видно часть поля. Мы стоим перед пригорком, за ним уже гитлеровцы.
Командир танка – лейтенант Жаркой – ещё совсем юноша. Недавно он закончил школу, вырос в боях, стал опытным танкистом, стал командиром роты и это своё назначение принял как награду.
Танк рванулся вперёд. Внутри не слышно лязга гусениц – только гудение да чувство движения стальной махины.
Мы выезжаем из-за холма. И тогда первый выстрел сотрясает танк. Далеко впереди хутора кверху взрывается снег и земля. Это командир танка лейтенант Жаркой открывает огонь по опорным точкам врага.
Внимательно слежу за огнём пушки. В моих руках грозное оружие – танковый пулемёт. Придёт время и мне тоже придется вступить в бой.
- Огонь! – командует Жаркой и сразу же выстрел.
- Огонь! – ещё раз командует он, снова вздрагивает танк.
Около маленького, едва заметного холма рвутся снаряды – один, другой, третий. И внезапно как из-под земли выскакивают фигуры людей. Это снаряды танка разбили какое-то укрытие и из него убегают немцы.
Теперь настаёт моя очередь. Пулемёт под рукой начинает дробно трястись. Мне слышен только несмолкаемый рокот. Высоко вскидывая руки, падает навзничь один фашист, потом другой, остальные приседают от огня пулемёта и ползут за холм.
Танк идёт вперёд. Стреляет пушка. Строчат все пулемёты. И одновременно звонкие удары издаёт крепкая броня. Это бьёт немецкая противотанковая артиллерия.
Налетает вражеская авиация. Бомбы падают неподалёку от танка. Как молотком по броне бьют бронебойные снаряды – неповреждённый он идёт вперёд: недаром на заводах Отчизны ковалась его броня.
Твёрдой рукой ведёт в бой свой танк лейтенант Жаркой. Он маневрирует им так, чтобы применить все свои огневые возможности. И сразу, как только в прицеле пулемёта появляется что-либо живое, я нажимаю на курок. Удивительное, непередаваемое, никогда не пережитое чувство охватывает меня.
«Это вам за Киев, это Вам за Харьков», - думаю я, и хочется, чтобы чаще появлялись серые вражеские шинели против пулемёта, хочется, чтобы строчил он не переставал.
Огнём, гусеницами давят наши танки врага и не случайно так боятся немцы танковых атак. Однако, это не все возможности, которыми владеет командир танка. Остаётся вес самой машины, и использовать его необходимо исключительно умело, иначе можно загубить дорогостоящую машину и весь экипаж.
В практике танкистов это называется «таран» и может быть нигде это слово не находит большего смысла. Когда в одном из боёв немцы особенно хитро расставили свои противотанковые пушки, лейтенант Жаркой ни на миг не задумался над тем как необходимо действовать.
Особенно хитро была поставлена одна из пушек. Немцы спрятали её в каменном доме, потом выкатывали, делали несколько выстрелов и сразу же, чтобы не заметили, откуда ведётся огонь, прятали орудие назад. Это орудие задерживало наступление нашей пехоты, не давало приблизиться нашим танкам. И Жаркой решил уничтожить препятствие. А до этого как раз напротив пушки оказался какой-то наш танк.
Товарищ был в опасности и лейтенант Жаркой не раздумывал ни одной секунды. На полном ходу разогнал он свою машину, и танк ударил в стену дома. Противотанковая пушка, немцы, снаряды – всё это погибло под обломками.
Мощным рывком вырвал свой танк из-под обломков Жаркой. Это был совместный манёвр командира танка и водителя Гончарова. Они действовали одновременно, как будто одна воля руководила ими.
Ещё несколько часов страшного напряжения танкового боя и понимаешь, какую на самом деле героическую работу делают наши танкисты. Снаряды и авиабомбы, бронебойные снаряды и бутылки с зажигательной смесью – всё кидают немцы против наших танков, однако, это не помогает. Пехота вместе с танками входит в маленькое село. Ещё одно село освобождено от фашистских захватчиков.
 [166K] |
Впоследствии Собко приезжал в бригаду в начале мая, и мы сфотографировались на фоне Т-34 роты средних танков Колкаткина (фото №1)
За эти боевые действия под городами Изюм - Славянск – Краматорск я был награжден своим первым орденом Красного Знамени (фото №2).
 [112K] |
Итак, к началу мая в результате боевых действий войска Юго-Западного и Южного фронтов в районе Изюм, Лозовая, Барвенково заняли выступ, глубина которого составляла почти 90 км, а ширина 100 км. Для наших войск наличие этого выступа имело двойное значение. С одной стороны, армии заняли выгодное положение, чтобы нанести удар во фланг и тыл харьковской и донбасской группировкам немцев, а с другой — они сами были под угрозой возможного окружения противником. На Барвенсковском выступе находились два танковых корпуса и несколько танковых бригад (в том числе 12-я).
Военный совет Юго-Западного направления разработал и 10 апреля 1942 года представил в Ставку план операции по овладению районом Харькова и дальнейшему наступлению на Днепропетровск и Синельниково.
« Главный удар с Барвенковского выступа на Харьков должна нанести 6-я армия генерала Городнянского, армейская группа генерала Бобкина наносила удар на Красноград, обеспечивая действия 6-й армии с юго-запада.
 [621K] |
Ослабленный в предыдущих боях Южный фронт активных задач не получил и должен был вести локальные бои частного характера. 57-я армия генерала Подласа и 9-я армия генерала Харитонова должны были организовать оборону южного фаса Барвенковского плацдарма, чтобы обеспечить с юга ударную группировку Юго-Западного фронта. Танковые войска Южного фронта передали большую часть своих сил в состав Юго-Западного фронта кроме резерва – 24-го танкового корпуса и 12, 15 и 121 танковых бригад».
В свою очередь в апреле 1942 года германское командование, как, оказалось, приступило к подготовке операции по ликвидации Барвенковского выступа, получившей обозначение «Фридерикус- 1». Ее замысел состоял в том, чтобы встречными ударами 6-й армии генерала Паулюса с севера из района Балаклеи и с юга армейской группы генерала Клейста (1-я танковая и 17-я армии) из района Славянска - Краматорска в общем направлении на Изюм окружить и уничтожить советские войска на Барвенковском выступе и захватить плацдарм в районе Изюма, который в дальнейшем должен был стать исходным рубежом для развития-наступления (см. карту). Операция «Фридерикус- 1» должна была создать условия для развертывания наступления в направлениях Кавказа и Волги. После начала нашего наступления на Харьков с Барвенковского выступа «Фридерикус-1 был переименован в «Фридерикус - Юг» с наступлением только с юга.
Войска 9-й армии, находившейся на левом фланге барвенковского плацдарма, с 7 по 15 мая проводили частную операцию по овладению укрепленным узлом в районе поселка Маяки, так как 4 мая подразделения немецкой пехотной дивизии захватили господствующую высоту севернее Маяков. В операции принимали участие 15 и 12-я танковые бригады Южного фронта. Поселок оборонял батальон противника, усиленный противотанковыми орудиями, минометами, пулеметами и закопанными в землю танками.
«7 мая после артподготовки во взаимодействии с частями 1120-го стрелкового полка 51-й стрелковой дивизии и 121-м инженерным батальоном 5 танков Т-34 и 10 танков Т-60 15-й танковой бригады атаковали высоту и поселок Маяки и ворвались в него. Однако, в результате сильного минометного обстрела, пехота за танками не пошла. Танки 15-й танковой бригады отошли, уничтожив 3 танка Pzkpfw 111, 2 противотанковые пушки и около 50 солдат и офицеров противника. Свои потери составили 5 машин (2 танка Т-34 и 3 Т-60). Hа следующий день в населенный пункт Маяки прибыло еще два батальона пехоты противника и последующая наша атака также успеха не имела. 11 мая 15-я танковая бригада внезапно атаковала укрепленную высоту в 2 км севернее поселка Маяки и без потерь овладела ею. Противник потерял по архивным данным один танк Pzkpfw III, семь противотанковых орудий, до 300 солдат и офицеров убитыми и 30 пленными».
С 13 мая 12-я танковая бригада в составе 2 танков KB-1 и 8 танков Т-34 действовала опять в районе поселка Маяки. Она имела задачу во взаимодействии с частями 51-й стрелковой дивизии овладеть поселком Маяки с юга. Операция эта успеха не имела и была прекращена.
Таким образом, Маяки, Славянск и Краматорск мы так и не взяли и перешли к обороне. Немцы даже разбрасывали листовки с таким текстом «Какие Вы вояки, что не взяли Маяки».
Наступление северной ударной группировки Юго-Западного фронта началось 12 мая.
В результате боев с 12 по 14 мая общий фронт прорыва северной ударной группировки составлял 56 км. Войска, действовавшие в центре, продвинулись в глубину немецкой обороны на 20—25 км. Продвижение наших войск, наступавших в центре, создало тяжелое положение для противника. Не имея на этом направлении крупных резервов, немецкое командование было вынуждено создавать их за счет переброски частей с других, менее активных участков фронта Одновременно с войсками нашей северной ударной группировки 12 мая, после артиллерийской подготовки и авиационного налета, войска южной ударной группировки атаковали немецкие войска. Наступая частью сил на своем левом фланге, 47-я дивизия 6-й армии, преодолевая упорное сопротивление немцев, продвинулась до 2 км и к исходу дня завязала бой на восточной окраине Верхний Бишкин.
«Пассивность войск правого фланга Юго-Западного фронта позволила немецкому командованию выводить часть сил с этого участка и перебрасывать их на угрожаемое направление. А бездействие всего Южного фронта дало возможность 17-й немецкой армии и всей армейской группе Клейста 13 мая без всяких помех начать перегруппировку войск и подготовку к контрудару на изюм-барвенковском направлении». К исходу 16 мая стрелковые соединения обеих наших ударных группировок продвинулись на 20 - 35 км и вели бои на рубежах, овладение которыми планировалось на 3-й день операции. Подвижные войска, вместо предусмотренного планом операции глубокого вклинения в глубину обороны противника, находились еще в прифронтовой полосе и на северном участке втягивались в оборонительные бои, а на южном готовились к вводу в прорыв.
« В это время 9-я армия, продолжая перегруппировку на своем левом фланге, занимала оборону на фронте в 96 км частями 341, 106, 349 и 335-й стрелковых дивизий. В районе Маяки 51-я стрелковая дивизия заканчивала смену 30-й кавалерийской дивизии и частей 333-й стрелковой дивизии. Один полк 333-й дивизии после смены его 51-й стрелковой дивизией находился на марше и следовал в состав дивизии в район Барвенково. Второй полк еще не был сменен и занимал оборону на участке западнее Маяки. Третий полк и 34-я кавалерийская дивизия располагались на рубеже Барвенково, Никополь, Петровка (см. карту). За позициями 335-й стрелковой дивизии находились две дивизии 5-го кавалерийского корпуса, 15-я и 121-я танковые бригады. В тылу этой группы находилась 12-я танковая бригада резерва Южного фронта. К 17 мая 12-я, 15-я и 121-я танковые бригады имели в строю около 52 танка (6 танков KB, 18 танков Т-34, 25 танков Т-60)». На всем фронте 57 и 9-й армий, занимавших южный фас Барвенковского выступа, оборона строилась по системе опорных пунктов и узлов сопротивления. Боевые порядки дивизий не эшелонировались. Вторые эшелоны и резервы в дивизиях и армиях отсутствовали. Поэтому глубина тактической обороны не превышала нескольких километров. При всем этом, несмотря на полуторамесячный срок пребывания в обороне, работы по созданию оборонительных сооружений и инженерных заграждений, как оказалось, проводились плохо.
Так по архивным данным, в полосах обороны 57-й и 9-й армий на 1 км фронта плотность сооружений и заграждений составляла: ДЗОТ — около 3, противопехотных мин — 25-30, противотанковых мин — около 80. На всем 180-километровом фронте армий было построено всего 11 км проволочных заграждений. «Таким образом, как оказалось, ни оперативное построение войск 57 и 9-й армий Южного фронта в обороне, ни инженерное оборудование местности не обеспечивали жесткой обороны южного фаса Барвенковского выступа. Кроме того, действия немцев расценивались как оборонительные. Возможность наступления противника против Барвенковского плацдарма в ближайшее время не предполагалось».
В действительности, как известно, план контрудара немцев состоял в том, чтобы нанести два удара по сходящимся направлениям на южном фасе барвенковского плацдарма. Один удар намечался из района Андреевки на Барвенково и второй из района Славянска на Долгенькая с последующим развитием наступления обеих группировок в направлении на Изюм. В дальнейшем предполагалось выйти к реке Северский Донец, форсировать ее на участке Изюм, Петровская и, развивая наступление в направлении па Балаклею, соединиться с частями 6-й армии.
Сосредоточив крупные силы на узких участках фронта, немецкое командование, при сравнительно небольшой общей оперативной плотности своих войск на южном фасе Барвенковского плацдарма, сумело создать на участках прорыва значительное превосходство в силах, особенно в танках и артиллерии. Всего перед Южным фронтом группировка немецких войск составляла, как оказалось, тридцать четыре дивизии! (пехотных — 24. танковых — 3, моторизованных — 5 и кавалерийских — 2). В частности, против 335-й дивизии наступали две немецкие пехотные дивизии – 257 и 101.
На 17 мая немецкие войска закончили перегруппировку, заняли исходные позиции и в 3 часа ночи перешли в наступление. Сначала была артиллерийская и авиационная подготовка, после чего пехота и танки противника перешли в атаку при поддержке с воздуха самолетами на два направления – на Изюм и Барвенково.
На направлении Славянск – Долгенькая - Изюм удар был нанесен на фронте 51-й и левого фланга 335-й стрелковых дивизий. Сразу после начала немецкого контрнаступления части 51-й и 335-й стрелковых дивизий были сбиты с позиций и, не задерживаясь на других рубежах, отдельными группами следовали к переправам реки Северский Донец. В прорыв немцами были введены на изюмском направлении 16-я танковая дивизия генерала Хубе и на Барвенковском – 14-я танковая. По американским данным – это 230 танков! Таким образом, у немцев было четырехкратное превосходство в танках. Разрывая фронт, немецкие войска уже к 8 часам утра продвинулись в глубь обороны частей на изюмском направлениях до 6 км. Командный пункт армии располагался в Каменке, в 30 километрах от линии фронта, а вспомогательный пункт управления в Долгенькой, на 10 километров ближе, что привело к его бомбежке в первые часы наступления и потери связи между армиями. Против фронта 16-й немецкой танковой дивизии находились, согласно изданной в Германии истории дивизии, 12-я танковая бригада, 34-я и 60-я кавалерийские дивизии и 106-я стрелковая дивизия
Днем ударные группы немецких войск вышли в район Долгенькая - Голая Долина и южная часть Барвенково. Отдельные группы немецких танков и мотопехоты обходя опорные пункты и заграждения, стали распространяться в восточном направлениях, стремясь охватить части 5-го кавалерийского корпуса и захватить переправы через реку Северский Донец. Наш танковый батальон 12-й бригады при отходе опять через тот же населенный пункт Голая Долина расстрелял все снаряды по наступающим немцам. Выйдя к реке, Северский Донец и, не обнаружив переправ, командир батальона капитан Королев приказал утопить оставшиеся танки в реке. Потом за этот приказ он был осужден военным трибуналом к 10 годам тюрьмы с заменой на штрафной батальон. ( В послевоенное время при стажировке в танковой дивизии я встретил подполковника Королева в должности зам. командира бригады в городе Пуховичи).
Как писал Баграмян в мемуарах «Части 30-й кавалерийской дивизии полковника В. С. Головского, остатки 12, 15, 121-й танковых бригад и 51-й стрелковой дивизии отошли с боями на рубеж Северского Донца и до исхода дня 18 мая упорно сопротивлялись наседавшему со всех сторон противнику вблизи сел Студенки и Богородничное».
В действительности в это время остатки 121-й 15-й и 12-й танковых бригад уже находились за Северским Донцом. Потом оставшийся личный состав танковых бригад были отведены в тыл за новыми танками.
По данным («Фронтовой иллюстрации» №6, 2000 г.) « Кроме личного состава, вплавь переправившегося через Северский Донец, в трех танковых бригадах (12, 15, 121-я) уцелело только 7 танков Т-60, оставленных для обороны переправы. 6 танков KB-1, 18 Т-34, 17 Т-60 были или уничтожены противником или подорваны своими экипажами при отступлении. Еще 15 танков КБ, 9 Т-34 и 5 Т-60 которые ожидали отправки в ремонт в районе Барвенково, Богордичное и также были уничтожены при отступлении. За период с 17 по 19 мая 12-й, 15-й, и 121-й танковыми бригадами было подбито и уничтожено около 24 танка противника, до 20 автомашин с пехотой».
Днем 18 мая немецкая 16-я танковая дивизия захватила город Изюм.
19 мая остатки 5-го кавалерийского корпуса и других соединений 9-й армии оказались отрезанными от переправ через Северский Донец в результате поворота на запад наступавшей на Изюм группировки противника. Не имея централизованного управления, эта группа войск по своей инициативе вырывалась из окружения.
Кратко последующие события развивались следующим образом.
«Оценив создавшуюся обстановку на фронте 9-й армии и левом фланге 57-й армии, Главнокомандующий Юго-Западным направлением 19 мая отказался от продолжения наступления на Мерефу и Красноград и решил сосредоточить все силы южной группировки Юго-Западного фронта на разгром группировки немцев, наступавшей из района Барвенково. 9-я армия в составе остатков 349, 343, 106, 335, 51 и 296-й стрелковых дивизий, двух полков 333-й стрелковой дивизии, 39, 34 и 60-й кавалерийских дивизий и четырех танковых бригад, закрепившись на левом берегу реки Северский Донец, должна была по планам командования из района Студенок организовать наступление па Долгенькую, а частью сил очистить от противника Изюм».
Между тем группа Клейста продолжала движение. Северная наша группировка к этому времени была измотана и обескровлена, поэтому Паулюс смог перебросить с этого участка фронта к северному фасу Барвенковского выступа две танковые дивизии. 22 мая они форсировали Северский Донец, начали движение к югу и в скором времени соединились с войсками группы Клейста в 10 км южнее Балаклеи,
«Вечером 23 мая Главнокомандующий Юго-Западным направлением принял решение прорвать фронт окружения и вывести войска на левый берег реки Северский Донец. С этой целью из войск 6 и 57-й армии, а также армейской группы оказавшихся в окружении, была создана группа «Юг» под командованием генерал-лейтенанта Костенко». Однако время было уже упущено и окружение наших войск на Барвенковском плацдарме стало фактом! Утром 24 мая немецкие войска возобновили наступление, стремясь оттеснить окруженную группировку от основной линии фронта и расчленить ее на части. Попытка деблокировать ее извне силами 38-й армии не удалась. Наши войска вели борьбу в окружении до 29 мая. Отдельным небольшим группам удалось просочиться на восточный берег Донца - всего из окружения вышли около 22 тысяч человек.
По советским данным, потери войск Юго-Западного направления за период боев с 10 по 31 мая 1942 года составили: 266927 человек. Остальные 207047 человек попали в окружение. По немецким данным, во время боев за Харьков было взято 239036 пленных, уничтожено и захвачено 2026 орудий, 1249 танков и 540 самолетов. Немцы, по их подсчетам, потеряли не более 20 тысяч человек убитыми и ранеными.
Успехи вермахта в мае—июне позволили его командованию вновь овладеть стратегической инициативой и создать благоприятные предпосылки для наступления на юге…
В конце июля 1942 года 12-я танковая бригада была выведена на доукомплектование и пополнение материальной частью (танками Т-34) в Саратов.
22 августа 6-я немецкая армия форсировала Дон и захватила на его восточном берегу плацдарм, на котором сосредоточилось шесть дивизий, а 23 августа войска немецкого 14-го танкового корпуса пересекли все междуречье и к 16 часам вырвались к Волге близ северной окраины Сталинграда. В результате этого наступления образовался коридор длиной в 60 километров и шириной в 8 километров. Вслед за танками в образовавшийся коридор противник бросил моторизованные и пехотные дивизии. Немцам удалось вбить клин в боевые порядки войск Сталинградского фронта, рассекая его на две части.
Как известно, в конце августа начале сентября наши войска нанесли ряд контрударов в юго-западном направлении, при взаимодействии с войсками 62-й армии, для разгрома соединений 14-го танкового корпуса противника, прорвавшегося к Волге. При нанесении контрудара войска должны были закрыть прорыв на участке станции Котлубань, Бол. Россошка. . Однако эти контрудары успеха не имели. Готовился новый мощный контрудар 1-й гвардейской армией, пополненной танковыми соединениями, артполками и пехотой. (см. карту).
 [422K] |
После разгрузки в степи бригада двинулась под палящим солнцем к месту назначения. Было принято в начальный период войны во время совершения марша управлять танком не по переговорному устройству из башни, а рукой, сидя на крыле справа от водителя. Такой способ и привел к гибели нашего командира взвода. Он не удержался на крыле при наезде танка на препятствие на дороге и упал под гусеницу... Аналогичный случай произошел со мной на Украине в 41 году, когда я сидел на ящике с пулеметными дисками на танке. Танк наехал на противотанковую мину, меня отбросило на восемь метров и легко контузило.
Котлубань – железнодорожная станция, которая связывает север Сталинградского фронта с тылом к западу от Сталинграда. Под Котлубанью 12-я бригада расположилась в балке Сухой Каркагон, куда в дальнейшем свозили раненых для первичной обработки. Командовала медсанвзводом бригады военврач Марина Михайловна Глоцская, ходившая, как запомнилось, со своей большой овчаркой.
Немецкие войска южнее станции Котлубань, располагались в удобной для обороны местности. Передний край их обороны проходил по гребням господствующих высот и ими прикрывались огневые позиции зенитной артиллерии и все передвижения в глубине. Окружающая местность на многие километры прекрасно просматривалась с этих высот.
При подготовке наступательной операции для организации взаимодействия с пехотой и артиллерией в бригаду приезжал начальник Автобронетанкового управления Красной армии генерал Я. Н. Федоренко. Приняли танкистов в штабном автобусе, на столе были коньяк, закуски (не для нас)…
Помню, что личный состав бригады натерпелся от болезни туляремии, которую передавали мыши во множестве водившиеся в этих местах. Приходилось, спасаясь от мышей даже на ночь ставить машины колесами в воду речки.
В период нахождения на исходных позициях перед наступлением, немецкая авиация усиленно бомбила наши позиции. Один раз бомбы попали в склад реактивных снарядов от «Катюши». Снаряды начали рваться и ползать по земле. Пришлось срочно укрыться в танке. Вообще явное численное превосходство вражеской авиации было видно даже в дни подготовки к наступлению. Кроме того, при совершенно открытой местности для немецких летчиков не составило труда обнаружить выдвижение наших войск и заранее подготовить оборону.
Рано утром 18 сентября после артподготовки и массированного применения реактивной артиллерии войска 1-й гвардейской армии перешли в наступление. С самого начала наступления с утра до вечера над нами все время летали вражеские самолеты и методично бомбили атакующие войска. Я в это время находился на командном пункте полка 292 стрелковой дивизии для корректировки совместных действий. Танки 12 –й бригады совместно с пехотой продвинулись в результате ожесточенного боя на отдельных участках в направлении пункта Питомник на 3-5 километров, но была встречены массированным огнем зенитной артиллерии немцев и понесли значительные потери (см. карту). Был ранен командир бригады полковник Кирнос А.С. Стрелковая дивизия, наступавшая вместе с бригадой, была отрезана от танков и также понесла потери в результате артиллерийского огня и действия авиации. Взаимодействие же танковых экипажей с командными пунктами артиллеристов не было. Далее помню, что командир 1-го батальона капитан Трошин в свой танк во время атаки посадил воспитанника батальона мальчика Колю. После того как танк подбили, Трошин с наступлением темноты через десантный люк отправил его с донесением, а сам вышел из окружения ночью. В этом бою было сожжено около 25 танков бригады, погибли командир 2-го танкового батальона капитан Падалка и его заместители - капитан Ковал и комиссар батальона Постников. Несколько танков сумели отойти назад уцелевшими. Судьба же прорвавшихся через оборону немцев танков и их экипажей мне была не известна…
Позже в воспоминаниях маршала Москаленко К.С. »На Юго-Западном направлении. Книга I « прочитал, что во время наступления 1-й гвардейской армии 18 сентября от станции Котлубань на юг, к 11 часам « …12-я танковая бригада (командир полковник В. М. Баданов), действовавшая совместно с 292-й стрелковой дивизией генерал-майора С. В. Лишенкова, шестью танками прорвалась на хутор Бородкин…». Здесь неточность - командовал бригадой уже как полгода полковник Кирнос А.С.
В мемуарах начальника штаба 1-й гвардейской армии С.П.Иванова «Штаб гвардейский. Штаб фронтовой» этот период боев описан более подробно. «…Об этом успехе мы проинформировали Г. К. Жукова, находившегося на одном из наблюдательных пунктов. Он в ответ потребовал поторопить 292-ю стрелковую дивизию и содействующую ей 12-ю танковую бригаду, которые наступали на хутор Бородкин. По радио я соединился с командиром 12-й бригады полковником А. С. Кирносом и передал ему указание заместителя Верховного.
— Мои шесть танков,— доложил Кирнос,— уже ворвались на хутор Бородкин. Надеюсь при поддержке пехоты овладеть им полностью.
— А как с высотой 145,5?
— Я занимаюсь Бородкиным,— отрезал комбриг.
— Дайте огоньку по опорному пункту на этой горке, и пехота возьмет ее,— сказал я.
— Что это Кирнос разнервничался, дайте-ка я переговорю с ним,— вмешался прибывший к нам и находившийся на КП начальник Автобронетанкового управления Красной Армии генерал Я. Н. Федоренко. Когда Яков Николаевич заговорил с комбригом, в его голосе послышались металлические нотки:
— Кирнос! Твои танки должны удержать Бородкин до подхода пехоты, и ты своим огнем поможешь Зубареву взять высоту 145,51.
Наступила пауза, после которой комбриг ответил совсем кратко:
— Есть, товарищ генерал»
Далее у Иванова С.П. читаем «…Вот факты мужества воинов других соединений. Боевая машина лейтенанта Грибанова из 12-й танковой бригады во время атаки 18 сентября прорвалась во вражеский тыл. Сея там панику, экипаж уничтожил три противотанковых орудия, автомашину с боеприпасами и до 50 гитлеровцев. Он вступил в бой с тремя фашистскими танками и подбил один из них. Враги все же подожгли нашу боевую машину. Тогда Грибанов вынес из горящего танка двух раненых товарищей и помог им добраться до медпункта…»
В воспоминаниях унтер-офицера Гельмута Кроненбрюка про это же период времени писано: «…11 сентября 1942 года мы прибыли на аэродром Питомник в районе Сталинграда. Аэродром представлял из себя большое поле в степи. Вокруг ни одного дерева, только в деревне Питомник была небольшая роща. До Сталинграда около 20 км. До линии фронта около 15. В дальнейшем линия фронта ни когда не отодвигалась от Питомника более чем на 15 километров… 18 сентября русские прорвали фронт в районе Котлубань, и русские танки вышли на расстояния 5 километров до Питомника. На аэродроме тревога. Нам выдают оружие. Все занимают оборону. Зенитчики разворачивают зенитные орудия для стрельбы прямой наводкой…. К обеду, пришло известие, что русский прорыв ликвидирован, и жизнь на аэродроме вернулась в прежнее русло».
Таким образом, все прорвавшиеся через первую линию обороны танки бригады, по-видимому, повернули на восток, ворвались в хутор Бородкин и потом к 12 часам дня при отсутствии нашей пехоты были сожжены артиллерией немцев. Имена этих героев танкистов уже не определить…
Вечером того-же дня приказом начальника штаба бригады Фомичева М.Г. (впоследствии дважды Герой Советского Союза) я был назначен командиром 2-го батальона и получил приказ готовить ночную атаку во взаимодействии с дивизией, находящийся на участке наступления.
Все уцелевшие четыре танка бригады были сведены в одну роту. Танки Т-34 не были приспособлены для ведения боя ночью, так как не имели тогда приборов ночного видения и поэтому выход танков на передний край производился с помощью сопровождающих. В начале ночной атаки, оказалось, что большинство пехотинцев стрелковой дивизии, наступавших ранее, убиты или ранены и танки пришлось отвести на исходные позиции. «Полезный» опыт при ночном наступлении, однако приобрели - при атаке и отходе применили костры, разложенные в нашем тылу для ориентирования в темноте.
По архивным данным в танковых соединениях 1-й гвардейской армии из 340 танков, которые имелись к началу наступления, к 20 сентября осталось только183 исправных танка с учетом пополнения! « Только представленных к высоким государственным наградам за выдающиеся боевые подвиги в сентябрьских наступательных боях 1-й гвардейской армии было 433. Многие же факты героизма в тех невыразимо трудных условий остались, к сожалению, незафиксированными…»
В результате этого контрнаступления с большими потерями ликвидировать прорыв немцев к Волге не удалось. Кроме того в воспоминаниях маршала Крылова отмечено, что с позиции осажденной 62-й армии «…Предположение, что действия советских войск севернее города вынудят противника оттягивать какие-то силы из-под Сталинграда (а в штабе фронта одно время почему-то были уверены, что это уже происходит. — Авт.), в тот раз, к сожалению, не оправдалось... Наша армия получила лишь небольшую передышку на несколько часов от бомбежек с воздуха, да и то не полную: фашистские самолеты не исчезали совсем, их только поубавилось. А натиск наземных сил противника не ослабевал. Скоро стало ясно, что он никуда не переносил ни одной действовавшей перед фронтом 62-й армии пехотной или танковой части… ».
Остатки 12-й танковой бригады после боев отвели, кажется в деревню Фастов в 15 км от Котлубани, а оставшиеся танки отдали в другие соединения.
В дальнейшем управление и штабы батальонов 12-й танковой бригады в конце ноября 1942 года перевели в район станции Разбойщино под Саратовом для переформирования.
Автор — Михаил Жаркой (zharkoy@rambler.ru) | Web-мастер