|
1.Из книги Л. М. Сандалова "На московском направлении" ("Наука",М.,1970,с.206-219) 3 октября над войсками Брянского фронта уже явственно нависала угроза окружения. В тот день неожиданно для командования и штабов Брянского фронта и Орловского военного округа головной корпус Гудериана прорвался к Орлу и с ходу захватил город. Начальник штаба округа успел лишь прокричать по телефону Захарову: - В Орёл ворвались немецкие танки! Части гарнизона занять позиции у юго-западной окраины Орла не успели. Командующий округом генерал-лейтенант А. А. Тюрин выехал на позиции у южной окраины города и пока не вернулся. Штаб сейчас покидает город. По словам Гудериана, "захват города произошёл для противника настолько неожиданно, что когда наши танки вступили в Орёл, в городе ещё ходили трамваи." Между тем в Орле в то время находилось 4 артиллерийских противотанковых полка, гаубичный артполк и несколько пехотных частей. Большая часть этих сил готовилась к отпору врагу при его движении с юга, со стороны Курска. Брянский фронт не смог задержать врага. Управление войсками было потеряно. В связи с этим Ставка оказалась вынужденной подчинить армии фронта непосредственно себе, но и это не могло помочь фронту. Противник на пятый день наступления, преодолев 250 км, 3 октября ворвался в Орёл. В тот день 4-я немецкая танковая группа развивала наступление на Спас-Деменск и всё глубже обтекала правый фланг Брянского фронта. А войска 2-й немецкой армии наращивали наступление с юга против левофланговых соединений 13-й армии. В ночь с 3 на 4 октября Захаров вызвал к себе меня и Аргунова. - Противник торопится зажать наш фронт в клещи, причём таким же приёмом, как и Юго-Западный фронт, - с горечью в голосе говорил Захаров, показывая на карте клинья вражеских танковых групп, нацеленных на Орёл и Спас-Деменск. - Может быть, Ставка разрешит нам отвести войска нашего фронта на тыловой рубеж заблаговременно. Давайте составим план отвода войск фронта и набросаем проект приказа на отвод. Фронтовой тыловой рубеж у нас был намечен на линии р. Ока - от Белева до Понырей, дальше Фатеж, Льгов. Участок в районе Орла, уже захваченный противником, мы отнесли восточнее - на рубеж Мценск - Змиевка. После того как документы на отход вчерне были выполнены, захаров стал вызывать поочерёдно, для ознакомления и согласования, командующих родами войск и начальников служб. Начальник связи полковник Дубовко, явившийся первым, сокрушённо доложил: - С падением Орла перерезана основная магистраль связи. С Генеральным штабом, соседними фронтами и левофланговой армией связь потеряна. Надо срочно выносить фронтовой КП на другую магистраль. После обмена мнениями новый КП решили готовить в Белеве, промежуточный - в Хвастовичах. Переброску фронтового узла связи начать немедленно. Начальник штаба артиллерии полковник Самсонов заявил: - Надо немедленно вывозить боеприпасы из фронтового артсклада со ст. Нарышкино. Ведь от этой станции до Орла, куда прорвались немцы, рукой подать. - Спросите Рейтера, это в его компетенции, - обратился ко мне Захаров. Я вызвал по телефону Рейтера и рассказал ему об опасениях Самсонова. - Если бы я безмятежно сидел и ждал, когда штаб фронта предупредит меня об угрожающей обстановке и посоветует, что делать, я бы, наверное, попал в Карачеве вместе с фронтовой базой в руки противника, - ядовито ответил он мне. - Начальник артснабжения полковник Кузнецов уже перевозит снаряды из склада. По разрешению начальника тыла Красной Армии Хрулёва перемещать фронтовую базу на оставшихся в наших руках железные дороги Белев - Горбачево, Тула - Белев, Горбачево - Елец - Курск. - Тогда ставлю ещё одни важный вопрос, - продолжал Самсонов, узнав об ответе Рейтера. - Фронту придан первый полк реактивной артиллерии (РС) с новыми установками М-13. Он подивизионно роздан в армии. Командующего артиллерией и меня предупредили, что за целость новых установок мы отвечаем головой. Генерал Захаров тут же дал разрешение вывести подразделения полка из боя и сосредоточить его поблизости от КП. Утром 4 октября колонна штаба и управлений фронта, возглавляемая полковником Аргуновым, и полк связи во главе с полковником Литвиненко уехали в Белев организовывать новый КП. Все дела и документы штаба и управлений фронта были увезены в Белев. На старом КП остались от каждого отдела и управления по нескольку человек. Документы и карты они хранили в портфелях. На узле связи было оставлено небольшое число телеграфистов и телефонистов - исключительно мужчин. Громоздкий телеграфный аппарат БОДО остался только для переговоров со Ставкой. Связь с армиями была переключена на лёгкие аппараты СТ-35 (они имели вид пишущей машинки). В те дни в районе Мценска Ставкой из группы в составе 6-й гвардейской стрелковой дивизии, 5-го воздушнодесантного корпуса, 4-й и 11-й танковых бригад, Тульского военного училища, мотоциклетного и пограничного полков, двух артиллерийских полков, двух дивизионов реативной артиллерии, а также авиационной группы был образован 1-й особый гвардейский стрелковый корпус. Командиром его был назначен генерал-майор Д. Д. Лелюшенко, комиссаром - бригадный комиссар К. Л. Сорокин. Корпусу была поставлена задача - разбить противника, прорвавшегося в район Орла, и остановить его наступление. 4 октября 47-й танковый корпус Гудериана стал поворачивать свои дивизии на север - к Карачеву и ст. Свень, имея в виду вместе с войсками 2-й армии окружить наши оборонявшиеся на Десне войска. Установить связь с 13-й армией и группой Ермакова штаб фронта не сумел: тогда Еременко вместе с Мазеповым утром 5 октября выехали, как и в предыдущие два дня, на ВПУ фронта в район Локоть. Они рассчитывали там лично связаться с войсками левого крыла фронта и на месте принять решение, диктуемое быстро меняющейся обстановкой. К полудню из различных источников, в первую очередь от контрольных постов связи, выставленных в различных пунктах тыловой полосы фронта, в штабе стали накапливаться сведения о выдвижении моточастей противника к Карачеву и Болхову. Генерал Рейтер и бригадный комиссар Макаров, не получив обещанных войск для обороны Карачева, благополучно рокировали почти всю фронтовую базу на направление Белев, Горбачево, Тула. Для обороны Карачева они создали из войск гарнизона оперативную группу под командованием Рейтера. Когда во второй половине дня связь с Москвой обходными путями через Белев была восстановлена, Захаров доложил Шапошникову критическую обстановку на фронте, попросил разрешения перенести КП в новый пункт и поставил вопрос об отводе войск фронта на тыловой рубеж. По-видимому, оба эти предложения Захаров согласовал утром с командованием фронта. Шапошников обещал доложить об этом Сталину. К вечеру на самолётах У-2 возвратились Еременко и Мазепов. В левофланговых войсках 13-й армии они побывали, но связаться с группой Ермакова им не удалось. Они подтвердили, что от станции Локоть на юг выдвигаются моторизованные части противника. Захаров доложил обстановку на фронте и у соседей, а также о разговоре с Шапошниковым. В это время Еременко получил извещение по телефону, что в Карачев ворвались немецкие танки и что мост через р. Снежеть наши сапёры взорвали. Еременко вызвал Калягина и приказал ему выехать с комиссаром штаба фронта Кузнецовым в Карачев, узнать, что там творится и почему ПОЗ взорвал мост. Калягин с Кузнецовым немедленно уехали, а Еременко, Мазепов и Захаров занялись уточнением плана и приказа на отвод войск фронта за тыловой рубеж. Ночью Еременко разговаривал С Шапошниковым и внёс предложение о проведении этой операции. Шапошников не возражал и заверил, что в ближайшие часы соответствующая директива от Ставки последует. Весь состав КП в ту длинную ночь бодрствовал, все ожидали сигнала для переезда на новый КП. В полночь из Карачева возвратился комиссар штаба Кузнецов. О своей поездке он доложил командующему: - Оперативная группа Рейтера днём 5 октября вела тяжёлые бои со штурмующими Карачев сильными моторизованными войсками противника. Их поддерживала большая группа самолётов. Между тем у Рейтера и Макарова была лишь 108-я танковая дивизия с 15 танками, да несколько подразделений выгружавшейся западнее Карачева 194-й стрелковой дивизии. Вечером противнику удалось захватить восточную часть города - до р. Снежеть. - А кто же обороняет западную часть города и взорван ли мост через Снежеть? - спросил Еременко. - Во второй половине дня через мост шли колонны с личным составом второго эшелона штаба фронта и штаба ВВС, - отвечал Кузнецов. - А вечером, когда прижатые к Снежеть наши войска переправлялись на западный берег реки, начальник ПОЗ взорвал и шоссейный и железнодорожный мосты. К этому времени с юго-запада к Карачеву подошли новые подразделения этой дивизии и артиллерийский дивизион. Они только что выгрузились из эшелона. Привёл их командир дивизии. Он с помощью Калягина организует оборону в районе Карачева. А Рейтер с последней автоколонной, прикрываясь 108-й танковой дивизией, направился в Белев. В эти дни у Резервного и Западного фронтов создалась также тяжёлая обстановка. Войска этих фронтов были глубоко охвачены противником с флангов и тыла. Ставка приняла решение об отводе войск Западного, Резервного и Брянского фронтов в ночь с 5 на 6 октября на линию: Осташков, ржевско-вяземский оборонительный рубеж, Мосальск, Белев, Мценск, Фатеж, Льгов. Ночью нам стало известно, что соседний фронт уже получил эту директиву и приступил к её выполнению. Наступило утро 6 октября, а никакой директивы из Ставки всё ещё не было. Почему не была своевременно передана Брянскому фронту директива Ставки об отводе войск фронта, подписанная ещё 5 октября, мы так и не узнали. Около 12 часов приехал из Карачева Калягин. Он доложил командующему, что 194-я стрелковая дивизия продолжает обороняться в районе Карачева фронтом на восток. - Через Карачев к нам путь противнику закрыт, - говорил он, показывая по карте оборонительный участок дивизии. - К нам, на КП, противник может прорваться и минуя Карачев, - возразил Еременко. И тут же отдал распоряжение Захарову: - Пошлите разведывательные группы по грунтовым дорогам, идущим с юга и юго-востока на КП. Около 14 часов я и начальник разведки Кочетков находились в комнате Еременко и докладывали по карте последние данные об обстановке. Через некоторе время в комнату вошёл Пигурнов. А примерно через полчаса раздались выкрики: "Немецкие танки. Немецкие танки!" Мы быстро вышли на крыльцо домика и увидели приближающиеся танки. Они с ходу короткими очередями вели огонь из пулемётов. К домику подбежали Мазепов и Захаров, последний на ходу отдавал всем встречающимся командирам приказания немедленно уезжать на новый КП. По воспоминаниям Долгова, я прибежал в оперативный отдел и крикнул: - Тревога, уезжайте в Белев! При мне оставьте четырёх человек. Затем я дал распоряжение об отъезде Кочеткову, а Кузнецов - начальнику узла связи, шифровальщикам, АХЧ и столовой. Всё это время в лесу, в районе КП, шла беспорядочная стрельба. Немецкие танки и мотопехота (непосредственно из машин) стреляли из пулемётов и пушек по домикам на КП и плохо замаскированным землянкам (обложенные сверху дерном блиндажи заметны не были). По противнику вели ответную стрельбу подразделения охраны штаба, а также командиры и красноармейца состава КП. Но вот машины оперативного, разведывательного и шифровального отделов скрылись в лесу и по объездной грунтовой дороге направились в Белев. Я подошёл к наблюдавшим за отъездом машин Мазепову и Захарову, который приказал мне обеспечить отъезд с КП всего состава, а затем кратчайшим путём ехать в Хвастовичи. Мазепов и Захаров тотчас же уехали на моей машине, которую я держал поблизости от землянки. Я и Кузнецов с группой в составе 12 человек остались на КП. Основным ядром нашей группы были командиры оперативного и разведывательного отделов и по одному человеку от управлений связи и артиллерийского, от штаба ВВС. Через несколько минут после отъезда Захарова и Мазепова ко мне пришли Калягин, Кабанов, Рухле и другие командиры. - Решили следовать в Белев одной колонной, - сообщил мне Калягин. По-видимому, мы демаскировали себя при разговоре. Из вражеской части, которая в районе домика Военного совета вела огневой бой с подразделениями охраны штаба, отделились несколько танков и направились в нашу сторону, стреляя из пулемётов и пушек. Скрываясь за деревьями, нам удалось быстро отойти метров на сто в глубь леса. Находившийся рядом со мной А. Я. Калягин получил лёгкое ранение в ногу. Вскоре вражеские танки возвратились к своей части. Примерно через час стрельба прекратилась. Немецкая моторизованная часть ушла к Брянску. Это были части 47-го моторизованного корпуса - с этого дня уже 2-й армии Гудериана. Корпус устремился мимо нас на Брянск, чтобы захватить его внезапным ударом с тыла. Вражеская часть не подозревала, что наткнулась на фронтовой КП. У шоссе Брянск - Карачев располагалось много наших тыловых частей и учреждений. Моторизованные подразделения противника для обеспечения движения своих войск по шоссе отгоняли наши тыловые части в глубину леса. По-видимому, и наш КП приняли за тыловое учреждение. После того как в районе КП стало тихо, я и Кузнецов со своей группой возвратились к блиндажам штаба. Ногу Калягину перевязали, и он, прихрамывая, пошёл во главе управления. К этому времени со старого КП все уже уехали на новый. Политическое и артиллерийское управления убыли одной колонной. Большая часть узла связи с телеграфными аппаратами была погружена на грузовые машины и оттянута в глубь леса для движения к Белеву... ... Находились мы на старом КП до темноты... ... В течение всего времени пребывания группы на КП по шоссе от Карачева к Брянску шёл беспрерывный поток автомашин и танков.Шли одна за другой , на расстоянии 100 - 200 метров. В некоторых пунктах вправо и влево от нас периодически вспыхивала оживлённая перестрелка... ... Как мы узнали позже, по другую сторону домика Военного совтеа в то время находились генерал Еременко с адъютантом, полковник Дубовко и начальник охраны тыла полковник Панкин с несколькими подразделениями охраны. Они, оказывается, также вели огонь по проходящим по шоссе машинам и несколько раз привлекали на себя вражеские подразделения. Если бы мы знали тогда, что командующий фронтом так близко от нас, мы бы присоединились к нему... Становилось всё темнее. Подул северный ледяной ветер. А вскоре пошёл снег. Это был первый снег в том году. Мы переправили машину через шоссе, погрузились в нее и поехали в Хвастовичи. В этот день армии Брянского фронта, как мы уточнили позже, продолжали обороняться на прежних рубежах. Во второй половине дня 6 октября 47-й моторизованный корпус Гудериана прорвался к Брянску с тыла и занял город. Но наступление головной танковой дивизии Гудериана от Орла на Мценск окончилось неудачей. Корпус Лелюшенко, оснащённый новыми танками Т-34 и КВ и поддерживаемый сильной авиацией, дал жестокий отпор врагу. В этих боях особенно отличились танкисты 4-й танковой бригады из батальонов капитанов В. Гусева и А. Рафтопулло и разведгруппы старшего лейтенанта А. Бурды... Всю ночь с 6 на 7 октября наша группа тряслась в разбитом кузове грузовой машины, прикрываясь от густых хлопьев падающего снега плащами и накидками. Наш грузовик вскоре попал в сплошной поток машин, ехавших к северу от шоссе Карачев - Брянск. Грунтовая дорога превратилась в сплошное месиво. Машины часто останавливались, создавались пробки. Неисправные машины общими усилиями сбрасывали с дороги в сторону. Только 7 октября утром мы кое-как добрались до Хвастовичей. Здесь на контрольном пункте связи мне сказали, что вчера генерал Захаров приказал всех направлять в Белев. Сам он сейчас в Ульянове. Я вызвал начштаба к телефону, и он подтвердил мне это распоряжение. Я кратко доложил о нашем пребывании на КП во время налёта на него противника, а в конце доклада сказал, что Еременко мы не видели, с КП он, несомненно, уехал. После небольшого отдыха и скудного завтрака (продукты НЗ у большинства рстались в грузовых машинах своих отделов, а у меня "уехали" с Захаровым) наша группа направилась в Белев. Шёл мокрый снег. Ехали опять в составе огромной колонны машин. По глубокой колее грязной дороги двигались со скоростью черепахи. Часто останавливались и проталкивали машину нередко своими плечами. В начале ночи, обессиленные и промерзшие, мы остановились в какой-то деревне. - Наш шофёр больше суток без сна и отдыха, вести машину не в состоянии, - заявил я. - Да и нам тоже нужно поесть, обогреться, поспать. Останавливаемся на ночевку. Все обрадовались предстоящему отдыху. Однако дома деревеньки были битком забиты тыловыми учреждениями. Энергичный Кузнецов разыскал за деревней пустую клуню, в которой готовили корм для колхозного скота. Затопили печь, напекли картошки, запасы которой обнаружили в клуне. Поужинав, разлеглись спать на полу, тесно прижавшись один к другому. Рано утром 8 октября мы подъехали к Белёву. Переехали по обозначенному броду через Оку и направились к примыкавшему селению Куракино. Здесь в школе и разместился штаб фронта. Захаров сразу выложил кучу новостей: - Проводная связь у нас только с Генштабом, а он непосредственно поддерживает связь с нашими армиями по радио. Вчера, наконец, получили директиву Ставки на отход. Генеральный штаб передал её по радио и в армии. Еременко с утра вчерашнего дня в штабе 3-й армии. - Так вы после нашего отъезда не видели его на КП? - спросил меня Мазепов. - Нет, - подтвердил я. - По-видимому, командующий фронтом сразу уехал к Крейзеру. - И никому не сказал, куда решил ехать! - сокрушался Захаров. - Надо было нам всем ехать с Еременко, - заметил я. - И почему он никому не сказал, что едет к войскам! - Однако давайте уточним проект приказа войскам фронта, - предложил Захаров. - Надо его как можно быстрее переслать Еременко для подписи и рассылки через штаб 3-й армии в остальные армии. - Еременко, кажется, одни проект приказа оставил у себя, - напомнил я. - А если не оставил? - возразил Захаров. К середине дня приказ был подписан Захаровым и Мазеповым. Вручать приказ командующему фронтом полетел на самолёте У-2 полковник Долгов. Но, как оказалось позже, Еременко уже во второй половине дня 7 октября передал через генерала Жадова приказ во все армии... В приказе устанавливались рубежи отвода войск по дням. Отходить предписывалось, как правило, ночью, закончить отход - 13 октября. Войскам предстояло отойти почти на 150 км. Если бы этот приказ был отдан в ночь с 2 на 3 октября, когда Еременко внес предложение об отходе Шапошникову! Даже если бы армии фронта начали отход в ночь с 5 на 6 октября, как это предусматривалось директивой Ставки! Окружение в те дни было только оперативным, не сплошным. Вот тогда войска фронта смогли бы по-настоящему изготовиться к отходу и к организации удара при отходе по прорвавшимся в тыл войскам противника. А теперь Брянскому фронту пришлось отходить на двое суток позже назначенного Ставкой же срока, положение для наших войск несказанно ухудшилось. На наши обороняющиеся армии повели наступление с тыла от рубежа Хвастовичи, Карачев, Севск к западу четыре из пяти корпусов танковой армии Гудериана. Эти только что пополненные до штатов корпуса вместе с 2-й немецеой армией 8 октября уже сжимали в кольцо войска Брянского фронта, особенно 3-ю и 13-ю армии. Вот в таких тяжёлых условиях и начался отход фронта... Таким образом, против войск Брянского фронта Гудериан принуждён был бросить не только все четыре из пяти корпусов своей армии, но и 10-ю мотодивизию головного 24-го моторизованного корпуса. Только танковые дивизии этого корпуса продолжали вести бои фронтом на восток: одна - в районе Мценска, а другая у Болхова... В те дни к нам в штаб Брянского фронта данные об отходе войск фронта поступали очень скудно, отрывочно. Да и сведения эти шли к нам чаще всего через Генеральный штаб, который своими мощными радиостанциями периодически поддерживал связь с нашими армиями. Правда, в последние дни мы стали удачно ловить радиопереговоры Москвы с армиями, особенно с 50-й. Проводная связь из Белева у нас была только с Москвой, Западным фронтом, генералом Лелюшенко и с Тулой. 10 октября утром мы узнали по радио, что 50-я армия продолжает отход в заданном направлении, а 3-я армия прорывает оборону противника на рубеже Ута, Арельск... - Одна из вражеских группировок нацелилась от Жиздры к Белеву, - показал по карте Захаров. - Для отражения этой группировки мы на подступах к Белеву создали из различных частей, в том числе дивизиона новых РС, Белевский боевой участок. Начальником его назначили полковника Аргунова. В комнату Захарова вскоре пришли три члена Военного совета фронта, командующий ВВС, начальник тыла фронта, начальники фронтовых управлений. Генерал Захаров, стоя перед большой картой с нанесенной обстановкой, сообщил собравшимся те скудные данные, которые имелись о прорывающихся из окружения армиях Брянского фронта. Рассказал также, как выходят из окружения войска соседних фронтов. Информировал, что в тот день Резервный фронт влился в Западный, а в командование им вступил Г. К. Жуков. Под конец Захаров объявил такую новость: - По решению Ставки наше фронтовое управление перебрасывается из Белева на курское направление - в г. Щигры... |